Катя Русских поставила свой чум после трехчасовой езды вовсе не там, где намечала. Просто понравилась сопка, слишком высокая для тундры, обросшая пихтовой щетиной. Снег на ее южном склоне почти весь стаял, а на уступе образовалась хорошо защищенная двумя маленькими холмами площадка. Внизу виднелись три озера, почти слившиеся друг с другом, редкий лес, окаймляющий их и поднимающийся вверх, па сопку. Далеко за озерами тоже чернели деревья, четкие, как на гравюре, на фоне нерастаявшего снега, а в озерах тоненькой прибрежной каемкой синела вода. На уютной поляне, похожей на блюдце, вытаяла брусника. Она была вкуснее свежей: с терпким запахом хвои, талого снега, багульника. Багульник разросся по всей поляне вперемежку с березовыми кустиками и ягелем, и эта живая зеленая с голубовато-белым и коричневым подушка мягко пружинила.
Катя поставила свой чум по всем правилам. Шесты легко вошли в грунт сантиметров на пятнадцать, а дальше будто наткнулись на металл. Их вершины были раз и навсегда связаны, теперь она лишь развела концы как надо. Маленьким шестом развесила квадратные листы оленьих шкур на верхней части чума, забросила на венчик веревку с петлей, как лассо, и несколько раз обошла вокруг — затянула шкуры.
С топориком в руках Катя поднялась выше, чтобы набрать сухостоя, ветвей-падалиц и посмотреть сверху на свой маленький чум, нарту, собак, окрестности и небо. Она еще раз удивилась красоте вокруг. Хвороста было мало, и Катя срубила изломанную ветрами, росшую на отшибе пихту. Освободив ствол от ветвей, отнесла их к лагерю, а потом вернулась за стволом, разрубила его пополам и тоже снесла вниз. Потом Катя начала распаковывать рюкзак. Собаки смотрели, на нее с ожиданием. Решив, что охотиться она сегодня не пойдет, хозяйка дала им рыбы и двух куропаток и отвела подальше, чтобы место вокруг лагеря оставалось нетронутым и чистым. Собаки устали, им пришлось преодолеть крутой подъем почти без снега, и ели быстро, молча и зло. Катя вынула все из котелка и пошла вниз за водой, к глубокому ручью. Вода в нем была чистой и быстрой.
Земля была пропитана влагой. Катя достала лист жести, положила на него две таблетки сухого спирта, подожгла их, а сверху, вигвамом расставила хворост. Повесив на таган и ведро и котелок, она занялась устройством лагеря. Сидела у костра, надувала матрац и предвкушала, как будет удобно спать. Потом Катя развесила по давно уже вбитым в шесты гвоздям фотоаппарат, винтовку, фонарик, малицу, внесла рюкзак и большую лосиную шкуру. Расстелила шкуру на ветвях рядом со спальником, шерстью вверх, как ковер, и вернулась к костру. Собаки, отобедав, улеглись, положили морды на лапы и смотрели на свою владычицу. Когда закипела вода в котелке, она отлила кипятка в термос, а в котелке развела сухое молоко. Вскоре в кастрюльке было готово тесто для оладий. Во вторую кастрюлю Катя насыпала риса и тоже повесила над огнем.
Пока варилась каша и подходило тесто, она сварила кофе и выпила чашку с молоком и галетами. Дым ровно уходил вверх, в теплой размытой струе колебались стволы деревьев. Катя разогрела сковороду, достала банку с топленым маслом — вокруг сразу запахло по-домашнему.
Первые оладьи получились все-таки слипшимися, зато другие в меру подрумяненными, пористыми и пышными. Катя настряпала оладий, убрала лишнее в ящик и откупорила банку абрикосового повидла. Не выдержала искушения и приготовила бутерброд из двух оладий с повидлом. Никогда еще это не было так вкусно, как сейчас!
На спальный мешок она расстелила свежее полотенце вместо скатерти. «Маяк» транслировал безымянные мелодии одну за другой. Вода в ведре достаточно остыла, и Катя с удовольствием умылась. Обедала она так же обстоятельно, как готовила. И тут услышала незнакомый усиливающийся звук. Она выключила приемник, вышла наружу и увидела, что на озерах, в синих окоемах белым- бело!
Это прилетели лебеди.
Большая стая гусей огибала сопку, они были так хорошо видны, что можно было пересчитать всех. Они хрипло и попеременно кричали на лету, увидев свои, еще более северные озера.
— Гуси-лебеди, — удивленно, недоверчиво и ласково сказала путешественница. Ради одного этого зрелища стоило пускаться в такую даль! Она не заметила, сколько прошло времени, все стояла и стояла и не могла отвести глаз, дока не зарычали ее телохранители. Чуть съезжая на каждом шагу, под гору шел в огромных резиновых броднях высокий бородач с ружьем на плече.
— Э-эй!— окликнул он. — Придержи собак, отец!
Катя и испугалась незнакомца, и улыбнулась тому, что ее приняли за ненца. А Игорь Савельев, увидев издалека ненецкий чум, решил сходить в гости, покалякать с незнакомым человеком. Ему давно хотелось узнать, что держит в этих суровых краях таких слабых на вид аборигенов, отчего -не уходят они южнее, где само солнце способствует Жизни. И отчего ханты, манси, ненцы и другие народности Севера не любят долго задерживаться на одном месте? Откуда такая нелюбовь к замкнутому ограниченному пространству — к дому, к городу? Уж не больны ли все они врожденной клаустрофобией? И не болен ли ею он сам?