Так что, бывает, чародеи оказываются простыми жуликами и разбойниками…
Бедность, неуверенность в завтрашнем дне, а до получения независимости в 1970-е годы еще и бесправие большинства сейшельцев перед колониальными властями – вот что позволяло сохраняться этой практике на островах. Сейчас архипелаг связали с внешним миром авиалинии, ежегодно туда приезжают десятки тысяч туристов со всего света. Жизнь островитян заметно изменилась. Однако институт «лесных добряков» продолжает функционировать. Современные чародеи и колдуны могут уже и не знать многих «сильных» рецептов своих дедов и прадедов. Но если у молодой сейшелки нелады в личной жизни, а у отца семейства неприятности на работе, они по-прежнему уверены: стоит сходить к «боном де буа», и все будет в порядке!
Верования, схожие с практикой гри-гри на Сейшелах, существуют и на соседних островах Индийского океана – Маврикии и Реюньоне, которые имеют во многом подобную историю. Распространены они на этих двух островах, однако, меньше, и там в них преобладает именно черная магия.
Хотя большинство маврикийских креолов ведут европейский образ жизни и являются ревностными католиками, многие из них – особенно среди бедных слоев населения – сохраняют ряд обычаев и культов своих предков-рабов, у которых были широко распространены вера в злых духов и поклонение душам умерших.
На Маврикии колдуны называются «лонганисты». Интересно, что многие бедные неграмотные индийцы (выходцы из Индии составляют на острове больше двух третей населения) также переняли некоторые креольские поверья, и в наши дни здесь можно встретить лонганистов-индуистов и лонганистов-мусульман.
Сферы жизни, которые затрагивает деятельность колдунов, примерно совпадают с практикой «боном де буа» на Сейшелах. Схожи большинство обрядов, а также магических предметов, которые в них используются. Однако любопытна деталь: на Маврикии, где существует крупная китайская община, лонганисты-креолы весьма часто в своих ритуалах употребляют китайские благовонные свечи.
В заклинаниях, которые должны помочь в борьбе с привидениями и злыми духами, лонганисты называют имена католических святых и используют цветы, взятые в церквях. Когда же надо заговорить духов «индийского» происхождения, креолы приглашают индийских «специалистов».
Реюньонский вариант чародея-лонганиста – «боном», или просто «сорьсе» («колдун»). Хотя «сорсье» на Реюньоне встречаются африканского и мальгашского происхождения, большинство из них – индийцы, которых здесь зовут малабарами. И «сорсье» больше всего именно в тех районах, где сосредоточено индийское население Реюньона, на Наветренном берегу: между Сен-Дени и Сент-Роз их насчитывается от 200 до 300 человек. Неудивительно, что иногда вместо «сорсье» реюньонских чародеев называют «пусари», как именуют священнослужителей в индийских храмах острова. К тому же не стоит забывать, что некоторые религиозные обряды индийцев напрямую связаны с магией.
Практика реюньонских «сорсье» и окружающие ее верования во многом напоминают то, что можно наблюдать на Сейшелах и Маврикии, и представляют именно элемент креольской культуры. «Лечение» болезней, отвод дурного глаза, предсказание будущего – с такими целями обращаются к «сорсье» креолы и малабары.
Как и на Сейшелах, на Реюньоне распространена вера в «Пти Альбера». Так же как и на Маврикии, здесь одним из обрядов, связанных с деятельностью «сорсье», является убийство черного петуха на кладбище. Тот факт, что во всех этих землях в ритуальных целях используются черные животные, позволяет провести параллель с Южной и Юго-Восточной Африкой, где во многих традиционных обрядах, например при вызывании дождя, приносится в жертву животное только черного цвета (или хотя бы с черными пятнами).
В своих магических заклинаниях реюньонский «сорсье» может называть имена как индийских богов, так и христианских святых, а наиболее популярным местом совершения ритуалов является христианское кладбище.
Одним словом, ведовство на Сейшельских и Маскаренских островах (Маврикии и Реюньоне) – это элемент специфической креольской культуры, сложившийся в результате смешения разных верований и религий еще в колониальные времена, а благодаря определенной изоляции сохранившийся и до наших дней. Современная цивилизация, активно пришедшая на смену патриархальному плантационному обществу этих земель, еще дальше, на периферию отодвинула подобные верования и колдовскую практику, но так и не смогла полностью вытеснить ее из жизни Сейшел, Маврикия и Реюньона…
ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД ФАРИНИ
Затерянный в песках Калахари город – самая романтическая и загадочная легенда Южной Африки. Она живет уже сто двадцать лет и будоражит умы искателей сокровищ и ученых. О городе Фарини написаны десятки статей в популярных и научных журналах, на его поиски отправлялось множество экспедиций. И любителями, и серьезными исследователями собраны сотни свидетельств, которые поддерживают веру в его существование, а в Энциклопедии Южной Африки ему посвящена даже отдельная статья. Но до сих пор этот город так и не найден…
Рождение легенды
8 марта 1886 года члены Королевского Географического общества в Лондоне внимательно слушали рассказ вернувшегося из путешествия по Калахари американца Джиларми Фарини. Среди прочего он поведал им и о находке в пустыне полуразрушенного, засыпанного песком города. Тот же доклад был прочитан 7 ноября 1885 года и перед членами Берлинского Географического общества. Позднее он стал основой для вышедшей вскоре после этого книги. Так родилась эта легенда.
Но предоставим слово самому Фарини.
«Мы расположились лагерем у подножия горы, – писал он, – у каменистой гряды, по своему виду напоминавшей китайскую стену после землетрясения. Это оказались развалины огромного строения, местами занесенного песком. Мы тщательно осмотрели эти руины протяженностью почти в милю. Они представляли собой груду огромных тесаных камней, кое-где между которыми были ясно видны следы цемента. Камни верхнего ряда сильно выветрились, некоторые из них были похожи на стол на одной короткой ножке.
В общем, стена имела форму полукруга, внутри которого на расстоянии приблизительно сорока футов друг от друга располагались груды каменной кладки в форме овала или тупого эллипса высотой полтора фута. Основание у них было плоское, но по бокам примерно на фут от края шла выемка. Некоторые из этих сооружений были выбиты из цельного камня, другие состояли из нескольких глыб, тщательно подогнанных друг к другу. Поскольку все они в той или иной мере были занесены песком, мы приказали своим людям раскопать лопатами самое большое из них (эта работа явно пришлась им не по вкусу) и обнаружили, что песок предохранил места стыка от разрушения. Раскопки отняли почти целый день, что вызвало немалое возмущение у нашего проводника Яна. Он не мог понять, зачем понадобилось откапывать старые камни. Для него это занятие представлялось пустой тратой времени. Я объяснил ему, что это остатки города, или места поклонения, или же кладбища великого народа, жившего здесь, может быть, много тысяч лет тому назад.
Мы стали раскапывать песок в средней части полукруга и обнаружили мостовую футов двадцать шириной, выложенную крупными камнями. Крайние из них были продолговатыми и лежали под прямым углом к внутренним. Эту мостовую пересекала другая такая же мостовая, образуя мальтийский крест. Видимо, в центре его был некогда какой-нибудь алтарь, колонна или памятник, о чем свидетельствовало сохранившееся основание – полуразрушенная каменная кладка. Мой сын попытался отыскать какие-нибудь иероглифы или надписи, но ничего не нашел. Тогда он сделал несколько фотоснимков и набросков. Пусть более сведущие люди, чем я, судят по ним о том, когда и кем был построен этот город».