В тот день с самого утра сыпал снег. Ближе к полудню изящно-прозрачные снежинки сменились пушистыми хлопьями, воздух загустел и наполнился снегом, и вместе с ним сгустилось время, которое, говорят, не останавливается. Врут. Оно всё-таки остановилось, зачарованное снегопадом, завороженное, заколдованное, уснувшее.
Но - не я! Ослепшая от метели, я мчалась по незнакомой просеке, по проложенной кем-то свежей лыжне, которая куда-нибудь да приведёт. Вы спросите, как я на ней оказалась, ведь сама говорила, что заблудиться здесь невозможно. Но я смогла это сделать: знакомая лыжня вдруг оказалась незнакомой. Повернула на шум дороги, который слышался со всех сторон - иногда метель играет такие вот шутки...Резонирует, то ли? Хотя какой резонанс? Наоборот, снег глушит звуки... Ох, не знаю...
И тут как нарочно повалил густой снег, лыжню засыпало мгновенно, я не успела удивиться, как оказалась одна в чистом поле. В лесу, то есть. Ни лыжни под ногами, ни просвета, даже машин не слышно - снег глушил звуки, опутывал белой тишиной, нашёптывал в уши: «Ш-шш тишш-ше, не спешш-шши, отдохни, подо-шшш-жди, слы-шшшь?»
«Чего мне ждать? - сказала я тишине. - Вернусь назад по старой лыжне, которую замело, но она всё равно есть. Да и просека знакомая, странно, что я её не узнаю». - «Шшшш...» - ответила тишина. Я решительно повернула назад... и минут через пять упёрлась в глухой забор зелёного цвета, который тянулся (или лучше сказать - простирался необозримо) вправо и влево. Но его же здесь раньше не было! Не было никакого забора!
Однако же - вот он. Я подошла к забору вплотную, зубами стащила с руки варежку и потрогала доски, которые оказались - настоящими. Я ошалело уставилась на забор. По всем признакам, вдоль него бежала тропинка, а зимой лыжня, но - где же она? Лыжню замело фундаментально. Я развернулась прыжком, забыв, что мне нельзя этого делать, и поехала обратно, то есть, вперёд. То есть, куда шла (вопрос «куда?» остался открытым). Удивляясь собственному безрассудству. Впрочем, лыжня ведь была, и куда-то вела. Вот я и узнаю, куда.
Дом из сказки
Снегопад прекратился внезапно, так же, как и начался, - и вновь засияло солнце. Я стояла на залитой солнцем поляне и наблюдала, как мальчик лет восьми, покраснев от натуги, катил огромный шар - строил снежную крепость. Нижний ряд был почти закончен. Зачем он скатал такой большой, его же и двоим не поднять, как же он один?
За деревьями виднелся бревенчатый дом, нарядный, как пряничный домик из сказки братьев Гримм. Попутно вспомнив, что в сказке домик принадлежал ведьме, я неприлично обрадовалась: кто бы в нём ни жил, ясно одно - из леса я выберусь без проблем.
Мальчишка оторвался от своего занятия и помахал мне рукой. Я улыбнулась, вылезла из лыж, и упёрлась руками в снежный шар. - «Давай вместе?» Мальчик благодарно на меня посмотрел, и мы взялись за дело... Через полчаса мы оба выбились из сил, а на поляне возвышалась крепость с бойницами и угловыми круглыми башенками, украшенными «флажками» из еловых веток.
- Теперь её водой полить надо. Где у вас вода? - спросила я.
Мальчик неопределенно махнул рукой и задал встречный вопрос.
- А ты к нам насовсем приехала или в гости? Тебя мама прислала?
- Нет, я... Я сама к тебе приехала. Крепость строить.
- Ну, тогда пошли! - мальчуган потянул меня за руку к дому.
Дверь распахнулась и на крыльцо вышел мужчина, как две капли воды похожий на мальчика. Кивком поздоровавшись со мной, обратился к сыну:
- Митя, ты крепость закончил? К нам гости? Ты кого привёл?
- Пап, это Рита, она не насовсем, она к нам в гости, мы вместе крепость строили... - представил меня Митя с лучшей стороны.
- Мне, вообще-то, уже пора, - сказала я неуверенно, надеясь в глубине души, что меня пригласят в дом и напоят горячим чаем. Но мужчина решительно сошёл с крыльца, и сделав несколько шагов, обернулся.
- Вам дорогу показать? Заблудились?
- Да я знаю этот лес, я на лыжах каталась, а тут такая метель... Лыжню замело, я наверное свернула не туда, - пробормотала я, испытывая неловкость оттого, что отец Мити явно не собирался приглашать меня в дом. Боится он меня, что ли? Хотя с чего ему меня бояться, меня можно только пожалеть - вся вываляна в снегу, варежки обледенели, штормовка намокла и заиндевела (зато свитер под ней остался сухим, это радовало), шапка из красной превратилась в белую, мокрая чёлка опустилась на глаза, щёки покраснели от мороза...
Я подумала, что представляю собой жалкое зрелище и что в детстве, явившись домой в таком прискорбном виде, получила бы выволочку, а возможно и трёпку за «внешний вид», но детство кончилось, и теперь мне можно всё. Например, заблудиться одной в метели и промёрзнуть до костей. Вот интересно, как он будет меня жалеть?