Интересно, что вскоре после этого в Римской империи стало гораздо больше известно о производстве шелка. У Павсания (II в.) мы впервые обнаруживаем хотя бы поверхностное знакомство с шелковичным червем. Он пишет:
«Этот зверек, сер (σήρ) [то есть червь], в 2 раза больше самого большого паука, в остальном же похож на пауков, которые плетут паутину на деревьях. Как и у них, у него 8 ног. Серы кормят этих животных, строя для них летние дома».[7]
Для нашей оценки путешествия не имеет значения, было ли это настоящее посольство или, что гораздо более вероятно, мнимое. Во всяком случае, оно свидетельствует о твердой решимости установить связи во всемирном масштабе, способствовать развитию старых и создавать новые торговые пути. Поэтому путешествие мнимых послов заслуживает внимания, тем более что в то время все сухопутные дороги к китайской границе были блокированы.
Раньше ученые склонны были верить в официальный характер путешествия и в действительное «посольство» гораздо больше, чем теперь. Они видели в этом событии проявление замечательной по размаху и глубине замыслов торговой политики императора Марка Аврелия. Однако об этом не может быть и речи, как подчеркивал с полным основанием французский синолог Шаванн.
«В этом знаменитом посольстве хотели видеть доказательство того, что Марк Аврелий пытался завязать связи с Китаем по морю, так как сухопутная торговля шелком была прервана в результате походов Авидия Кассия против парфян и начавшейся вслед за ними чумы. Но, с одной стороны, похоже, что человек, выдававший себя за посла Марка Аврелия, был всего лишь простым купцом без особых полномочий, а с другой стороны, как будет показано ниже, уже с 120 г. музыканты и жонглеры из Дациня (Восточное Средиземноморье) [437] посещали Бирму. Это доказывает, что морские связи между Ближним и Дальним Востоком возникли помимо Марка Аврелия».[8]
Едва ли можно сомневаться в истинном характере мнимого посольства, поэтому автора совсем не удивляет отсутствие сообщений о дальнейшей судьбе «послов». Но Рихтгофену это казалось странным, и он высказал предположение, что участники путешествия 166 г. на обратном пути погибли.[9] Автор не видит никакого основания для такого предположения. Если путешественники были послами-самозванцами, то вполне естественно, что они постарались вернуться на родину, привлекая к себе как можно меньше внимания и радуясь тому барышу, который они, по всей вероятности, получили. По, мнению автора, из китайского источника косвенно вытекает вывод, что «послы» счастливо вернулись домой. Иначе вряд ли было бы написано, что только с этого времени установилась «прямая связь со страной» [римлян]. Следует, пожалуй, добавить, что вскоре за торговым путешествием 166 г. последовали повторные поездки, что вряд ли было бы возможно, если бы успех первого проникновения в столицу Китая не стал широко известен в Сирии, особо заинтересованной в переработке шелка. Итак, «посольство», должно быть, благополучно вернулось домой.
Для нас здесь наибольший интерес представляет вопрос о том, каким путем «посольство» могло проникнуть в столицу китайского императора и вернуться оттуда домой. Этот вопрос приобретает необычайное значение, если принять во внимание, что тогда нельзя было воспользоваться наземными путями, и вспомнить затронутые в гл. 62 проблемы из истории транспорта. Можно ли вообще дать ответ на этот вопрос?
Наш источник сообщает только, что «посольство» прибыло от границы Аннама. Отсюда исследователи неизменно делали заключение, что эти путешественники морем должны были добраться до Тонкинского залива, примерно до гавани Тяочжи в устье Красной реки (см. гл. 62), и оттуда сухопутными дорогами дойти до столицы, а затем, естественно, тем же путем вернуться обратно. Автор не может согласиться с этой гипотезой. Если около 160 г. уже был известен этот путь к столице Китая, то непонятно, почему об этом ничего не знал Птолемей. Ведь для него плавание за Забы (то есть за Сингапур) приводило в какие угодно страны, только не в Страну серов. Хочется со всей серьезностью поставить вопрос о том, не следует ли в данном случае учитывать рассмотренные в гл. 62 возможные связи между Бирмой и столицей Китая. До «границы Аннама» (под которым в те времена подразумевалось современное Бакбо) можно было так же легко добраться со стороны Бирмы, как и от устья Красной реки. Безусловно, Юль был прав, когда писал о «посольстве» 166 г., что оно, «несомненно, совершило плавание по морю», но он заблуждался, когда вслед за этим утверждал: «ибо оно перешло границу Китая между Юньнанью и Тонкином».[10] [438]
8
E. Chavannes, Les pays d’Occident, d’après le Hoou Han chou, «T’oung pao», 1907, v. VIII, p. 185.