— Направляемся к точке, отмеченной на карте предтеч.
— С кем мы соединены?
— Скорее всего, с кем-то с «Блуждающей Звезды».
— Неужели они преследуют нас?!
Он был искренне удивлен.
Я покачал головой.
— Мы вернулись к «Блуждающей Звезде». Только по ее системе мы смогли сориентироваться на карте.
Он отвернулся и уставился в потолок.
— Итак, что же будет после того как мы выйдем из гиперпространства?
— Если нам повезет, то мы окажется в не отмеченной на картах системе. Только вот сможем ли мы оторваться от преследователя при выходе из гиперпространства?
Помолчав, он нахмурился и ответил на мой вопрос вопросом.
— Что там, Джорн?
— Возможно, планета, полная предметов предтеч. Как ты думаешь, сколько это может стоить?
— Что за вопрос? Всем известно, что в кредитках это не оценишь. Зильрич тоже с тобой? Или это только твоя затея?
— И он тоже. Зильрич и Иит вычисляли координаты вместе.
Он поморщился.
— Да, чувствую, это будет еще та посадка, а выходя в космос, мы или изжаримся на солнце или попадем еще куда-нибудь похуже.
— А если все будет в порядке, кроме преследователя за спиной? — я вернул его к тому, на что мы могли хоть как-то повлиять.
Он сел. От него распространялся сильный, приторно сладкий запах настоя воркса. Но внешне он показался мне трезвым. Он оперся локтями на колени и наклонившись, положил голову на руки. Теперь я не видел его лица. Он вздохнул.
— Итак. В гиперпространстве изменить курс невозможно. Значит у нас не получится стряхнуть их с хвоста. Но мы можем выйти из гиперпространства на высокой скорости. Такой выход чреват сильными перегрузками. Но это единственный известный мне способ сорваться с привязи. Придется подготовить специальные гамаки, иначе мы можем погибнуть.
— И что, мы действительно оторвемся от них?
— Если мы затащили их с собой, значит курс установлен только на нашем корабле. При ускоренном выходе мы выходим без них. Им придется выныривать вслепую. Может, они попадут в ту же систему, а может еще куда-нибудь. Тут трудно что-либо предсказать? У нас, по моим подсчетам, есть один шанс из десяти тысяч. По его голосу я понял, что даже этот прогноз слишком оптимистичен.
— Ты можешь это сделать?
— Похоже, что другого выбора нет. Да, я могу подготовить такой выход, у нас достаточно времени. А что если мы все же выйдем вдвоем?
— Мы безоружны, поэтому будем для них легкой добычей. Мы им не нужны, они хотят захватить лишь наш груз.
Он снова вздохнул.
— Так я и думал. Вы дураки, но мне приходится быть с вами.
И все-таки у него было другое на уме, когда мы зашли в штурманскую рубку, он, оттолкнув меня, побежал вперед, чтобы прочесть маршрутную ленту.
— Стерто!
Он резко повернулся ко мне, его губы искривились в гримасе.
— Назад дороги нет.
Я увидел, как изменилось выражение его глаз и понял, что он подождет более удобного случая, чтобы отомстить мне. Но теперь главным для него стал корабль и попытка избавиться от наших невидимых спутников.
Так же, как Иит с Зильричем оставили меня в неведении относительно того, что они делали с чашей, так и Рызк не объяснял мне, что он делает с приборной панелью. Я лишь подавал инструменты и поддерживал ту или иную деталь, в то время как он выполнял основную работу.
— Для того, чтобы снова уйти в гиперпространство, — сказал он, — все придется переделать назад. Все это только временно. Я не могу даже ручаться, что оно сработает. Еще нам нужны прочные гамаки.
Мы подготовились к повышенным нагрузкам. Два противоперегрузочных кресла в штурманской рубке мы усилили полосами материала, которые смогли оторвать от кроватей в каютах. Потом мы спустились к Ииту и закатанину, чтобы соорудить Зильричу подобное кресло. Что касается Иита, то я решил, что он, как обычно, устроится в моем кресле.
Я негромко постучал в дверь.
— Войдите, — пригласил Зильрич.
Он лежал, видно было по его телу, что он очень устал. Чашу я не заметил. Иит тоже лежал, но он приподнял голову и настороженно посмотрел на нас.
Я рассказал им о наших планах.
— Это действительно возможно?
Рызк снова пожал плечами.
— Я не могу поручиться за это своим именем, если ты это имеешь в виду. Вероятность такого маневра можно проверить только на практике. Но шансов у нас, конечно, мало.
— Очень хорошо, — согласился закатанин.
Я ждал каких-нибудь аргументов со стороны Иита. Но он промолчал. Его молчание обеспокоило меня. Но я не настаивал, опасаясь, что он подтвердит мои худшие опасения. Лучше не быть пессимистом, особенно если обстановка и без того выглядит мрачно.
У Зильрича были свои предложения насчет того, что нужно соорудить, чтобы он смог перенести перегрузку. И мы, как могли, старательно выполнили его инструкции. Когда мы завязали последний узел, Рызк поднялся и потянулся.
— Схожу, проверю часы в рубке, — сказал он как бы мимоходом.
И я заметил, как Зильрич вдруг быстро глянул в мою сторону, как будто ожидая, что я стану возражать. Но нам все равно был необходим опыт Рызка, а навредить нам, как я надеялся, он не мог: ведь система стирания маршрутной ленты продолжала работать. Кроме того, у него не было причин стремиться в ряды Гильдии. Да они и не стали бы с ним разговаривать. Когда он ушел, я связался с Иитом:
— Маршрутная лента стирается. Он не сможет запустить ее в обратном направлении, — сообщил я ему.
— Это элементарная осторожность, — одобрил Иит. — Но даже если он не убьет нас во время выхода и его теория сработает, у нас все равно останется слишком мало шансов.
— Кажется, ты не очень-то веришь в удачу.
— Машина есть машина, и сделана она так, чтобы функционировать в определенных ей пределах, иначе она просто прекращает работать. Как бы то ни было, дело не только в выходе. После выхода у нас появится еще много новых проблем.
— Например?
Теперь меня не устраивали его недомолвки. Предупрежденному легче, чем вооруженному.
— Мы попробовали психометрию, — вмешался закатанин. — Мои способности несколько ограничены, но вдвоем у нас кое-что получилось.
Этот термин ничего мне не говорил, и, очевидно, он понял это, потому что сразу все объяснил, и я был рад, что это сделал именно он, а не мутант, снисходительность которого в подобных ситуациях раздражала меня.
— Если сконцентрироваться на каком-то предмете, то, имея определенные способности, можно извлечь из него информацию о его бывших владельцах. Любой предмет, использование которого сопровождается сильными эмоциями, например меч, побывавший в битве, сохраняет самые яркие впечатления, которые потом может воспринять особо чувствительное сознание.
— И что же чаша?
— К сожалению, она была центром эмоций не одного индивидуума и даже не одного вида. А поведение некоторых из ее владельцев слишком отличалось от норм, которые приняты сегодня. Хотя мы извлекли массу эмоциональных остатков, некоторые из них совершенно бессвязны. Многие впечатления накладываются друг друга.
Мы предполагаем, что чаша гораздо старше гробницы, в которой ее нашли. Было очень трудно разделять слои, но мы обнаружили по крайней мере четыре таких слоя, оставшихся от предыдущих обладателей.
— А камень предтеч?
— Вот тут мы столкнулись с определенными трудностями. Та сила, которая оживляет его, к сожалению, управляет и смесью впечатлений. Но мы точно знаем, что карта была самым главным предметом для ее первого хозяина, а для последующих владельцев чаша значила гораздо меньше.
— Допустим, мы действительно найдем источник камней, — сказал я. — Что потом? Мы не можем надеяться на то что нам удастся контролировать их перемещение. Любой человек, который обладает монополией на сокровища становится мишенью.
— Это логично, — согласился Зильрич. — Здесь нас четверо. И такой секрет не сможет долго оставаться секретом. Нравится нам это или нет, но придется контактировать с представителями властей, в противном случае мы вынуждены будем скрываться.
— Но мы можем выбирать, с какими властями иметь дело, — заметил я, задумавшись.
— Логичный и, возможно, самый лучший вариант.
Иит наткнулся на мою мысль, подхватил ее в полу-сформулированном состоянии и сам сделал вывод.