— Это пузатому-то помощнику? Нашла клад! Старый, глаза навыкате. Фи, какой противный! Тогда как у мистера Березина одни глаза чего стоят: темные, глубокие. Да я бы за такие глаза все отдала, если бы не мой Жан, — высказалась горячая француженка.
— Ты, Софи, прекрасно знаешь, что я не по своей воле отдала руку Гобартону. Зачем же ты меня мучаешь? О, если бы не дедушка, — с тоской вымолвила несчастная девушка, терзаемая разнообразнейшей борьбой чувств.
— Прости меня, дорогая Кэт, — мягким голосом, в котором сквозило непритворное участие, обратилась к ней Софи, — я тебя очень огорчила. Но это потому, что я тебя люблю, а старого Гобартона терпеть не могу. Глаза у него, как у степного волка.
— Я не сержусь, но мне тяжело. Ты, моя сестра, знаешь почему, — тихо проговорила Кэт, застенчиво взглянув на подругу.
— Еще бы не знать, — проговорила бойкая француженка. — Не буду, не буду! — закричала она со смехом, видя, что Кэт опять покраснела и отвернулась.
И Софи, обняв подругу, покрыла ее лицо поцелуями, а потом принялась утешать ее, как могла.
— Не печалься, дорогая. С кем не бывает несчастий? А твое поправимо. Не из таких бед выходят целыми. Времени много. Мы что-нибудь придумаем до той поры. Если сама не придумаю, так мне Жан поможет. Надо только узнать мнение русского инженера, что он думает о тебе. Я уже справлялась. Все они холостые. Даже Руберг и тот не женатый. Эх, жаль, что у нас нет здесь еще какой-нибудь знакомой подруги. Я обязательно женила бы на ней доктора.
— Хорошо тебе так говорить, когда ты свободна, ни от кого не зависишь. Что захочешь, то и делаешь. Ты всегда была самостоятельна. Еще девочкой бегала в Лондоне куда хотела. А я? обязательно должна считаться с дедушкой, с его желаниями. Ах, если бы был жив папа!
— Милая Кэт, ты такая же сирота, как и я. Твой дед тебя меньше любит, чем свою науку. Ради чего он затащил нас в это гнездо, где ничего нет, кроме гор и куска неба? Мог бы оставить нас в Париже, где мы жили в последнее время. Я полагаю, что теперь ты ему ничем не обязана. Да ты и должна бороться за свое счастье.
— Ты думаешь, это возможно?
— И еще как возможно-то, дорогая Кэт. Не я буду, если мы не перехитрим этого толстого Гобартона.
— Милая Софи! — радостно воскликнула Кэт.
— Заключим же союз: бороться не на жизнь, а на смерть!
— Идет, — храбро заговорила Кэт. — Союз оборонительный и наступательный.
Подруги поцеловались.
— Я начну завтра же действовать, — сказала Софи.
— А я тебе помогать во всем, — заключила ее подруга.
В эту минуту постучали в дверь.
Вошел Горнов. Увидев его, француженка бросилась навстречу с радостным возгласом:
— Вот и вы. Вас-то мне и надо!
— Очень рад служить вам, m-elle, — галантно произнес молодой человек, — и вам, мисс, — поклонился он в сторону Кэт.
— Пожалуйста, без церемоний, — шутливо заметила ему Софи. — У нас будет очень важный разговор. Но сначала садитесь и рассказывайте, где вы были и что видели?
— Да, да, — оживленно подтвердила Кэт, — рассказывайте, что делали?
— Были мы, все трое, в центральном корпусе м-ра Блома. Делать ничего не делали, а лишь слушали, что нам рассказывал м-р Блом. О, он великий ученый!
— Подите вы прочь с этой ученостью, — стараясь казаться сердитой, проговорила француженка, — она нам еще до вас надоела. Если вы опять видели какие-нибудь научные затеи, лучше замолчите и слушайте меня.
— С большим удовольствием, m-elle, я готов вас слушать хоть два дня подряд.
— Без глупостей. Слушайте, вникайте, разбирайте и дайте нам дельный совет.
Тайное совещание началось. К какому заключению пришли участники совещания, читатель узнает из дальнейшего рассказа.
IV. Невидимый — ученик Фарадэя
В этот день, когда в отсутствие м-ра Блома его воспитанницы решили устроить маленький заговор, трое русских, как верно сказал студент, вновь посетили центральный рабочий корпус Бломгоуза, где они несколько недель тому назад познакомились с его руководителем.
На этот раз они не видали востроглазого Гобартона. Их встретил маленький живой англичанин с веселым лицом, мистер Вилькинс. Он поклонился им, как старым знакомым.
Проводив русских до кабинета м-ра Блома, Вилькинс куда-то исчез. Старый англичанин принял всех очень милостиво. Прежде всего спросил Николая Андреевича, не желает ли он взять на себя руководительство работами в одном из отделов Бломгоуза, на что последний ответил, что он сочтет удовольствием работать под одной кровлей с таким замечательным человеком, как мистер Блом.