Старый ученый чуть заметно улыбнулся.
— Надеюсь, вы простите меня за маленькую мистификацию. Единственным хозяином и вершителем судеб Бломгоуза являюсь я, доктор Блом. Я не мог поручить никому такого важного дела, как допрос иностранцев, но не мог и показать вам своего лица, не зная вас совершенно.
Инженер понял, что его подозрения о том, что Блом и невидимый допросчик — одно и то же лицо, оправдались. Больше ему ничего не было нужно.
— Итак, я могу надеяться на вас, как на моего помощника? — задал на прощание вопрос м-р Блом.
— Вполне можете рассчитывать на мою преданность интересам науки, — серьезно ответил инженер.
V. Несчастье
К дворцу мистера Блома прилегал чудный сад, насаждения которого уходили вверх по склону горы. Природа не пожалела своих красок, чтобы сделать его живописным.
Густолиственные зонтичные пальмы перемешивались с зелеными рододендрами. Хинные деревья сменялись не дающими тени эвкалиптами. Лианы и подобные им чужеядные растения обвивались вокруг стволов, создавая чудный узор для глаз. Часть сада не имела дорожек, была запущена. И там-то в ясные солнечные дни многочисленное пернатое население, воссылая хвалу Создателю жизни, наполняло сад немолчным гомоном и стрекотанием.
Среди глухой части сада показалась дородная фигура доктора Руберга. Он был не один, а с своим учеником, Горновым. Озабоченное лицо последнего показывало, что приятели говорили о чем-то серьезном.
На самом деле они наедине, не боясь быть услышанными, обсуждали вопрос большой важности: как спасти мисс Кэт от несносного жениха, а инженера уберечь от мести Гобартона?
Доктору только что сделалось известным семейное положение м-ра Блома. Он раньше знал, что старый ученый являлся единственным распорядителем всего промышленного городка; про себя полагал, что инженеру, как гостю, не должно грозить большой опасности. Но когда увидел, что все дело осложняется еще непредвиденным соперничеством из-за женщины, тогда доктор призадумался.
— Не будет добра, коли вмешались женщины, — сказал он. — И она очень страдает от мысли, что ей придется выйти замуж за этого… бульдога?.. Впрочем, что я спрашиваю, конечно, страдает. Достаточно взглянуть на его богопротивную физиономию, чтобы понять это.
— Софи утверждает, что она очень мучается, бедняжка. Она на все согласна, даже на побег из Бломгоуза, только бы избавиться от ненавистного Гобартона.
— Фьюй! — свистнул Руберг. — Про побег-то еще вилами на воде писано. Как убежишь, скроешься отсюда, когда кругом вон какие горы, — он махнул рукой на еле видневшиеся, покрытые дымкой тумана вершины. — Жаль, что мы не птицы, а людям подняться здесь трудненько…
— Постойте! Вот мысль, дорогой доктор, — воскликнул студент с таким жаром, что Руберг вполоборота взглянул на него. — Мне Софи что-то болтала о том, будто м-р Блом имеет аэропланы или что-то в этом роде…
— Тише, — понизил голос доктор. — Деревья могут иметь уши. Вы не шутите, мой дорогой?
— Какая шутка, доктор. Я только не вслушался хорошенько, но знаю, что и мисс Кэт, и Софи летали на них.
— Э-эх, плохо, плохо, молодой человек, — с легкой укоризной заметил Руберг, — голова-то у вас занята, я вижу, более этой француженкой, чем аэропланами. Впрочем, m-elle Софи мне очень нравится, она деятельная особа и, кажется, не походит в этом отношении на свою подругу. Надо будет мне самому переговорить с ней.
— Очень хорошо сделаете. Она на это согласится с большим удовольствием.
Друзья с минуту помолчали.
— А вам не кажется странным, Федор Григорьевич, — начал опять студент, — что инженера до сих пор нет здесь? Ведь с полчаса, как он должен был бы прийти.
— Должен бы. Но у него теперь много дела; вероятно, м-р Блом задержал. Хотя Николай Андреевич аккуратен в своих словах и обещаниях.
— Это меня и беспокоит. Не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья?
— С Березиным-то! Видно, вы еще мало его знаете? Это, доложу я вам, человек редкой неустрашимости и присутствия духа. Чем сильнее опасность, тем он бывает хладнокровнее. Он не теряется ни в каких положениях. Впрочем, нельзя не сознаться, что в переделках, подобных настоящей, мы еще не бывали, здесь кругом такие чудеса, что и во сне не увидишь.
— Я, доктор, даже начинаю бояться всех этих научных приспособлений, которые могут двигать горами и убивать. Многое виденное нами превосходит всякое вероятие, хотя бы эта станция…