С 1850 года проблема летания по воздуху стала разрабатываться целой плеядой ученых и изобретателей. Эти аппараты, не могущие плавать в воздухе, а держащиеся в нем движением, разделяются на три разряда: геликоптеры, орнитоптеры и аэропланы.
Геликоптеры все прекрасно летали в виде моделей. Их винт перпендикулярен земной поверхности. Но полная беспомощность при остановке мотора у этого вида механизмов заставляет думать, что этой идеей нельзя воспользоваться для больших аппаратов.
Орнитоптеры подражают полету птиц, они тоже хорошо летают в виде небольших моделей, но в размерах, достаточных для поднятия человека, пасуют, так как автоматический двигатель не в состоянии в совершенстве подражать птице, которая инстинктом знает, где нужно менять изгиб крыла, увеличивать или уменьшать его поверхность, переходить от полета к парению и проч.
Успех третьей группы летательных машин, аэропланов, всем известен. Они подражают парению птицы, когда она летит с распростертыми и, по-видимому, неподвижными крыльями. Одна, две и больше плоскостей удерживают его в воздухе при движении винта или дают возможность спускаться, подобно птице, скользящим полетом.
Крупную услугу в деле завоевания воздушной стихии оказал человечеству германский ученый Лилиенталь, сделавший более тысячи полетов на своих аппаратах-змеях (планерах). Он и погиб при одном из таких опытов 10 августа 1896 года.
После Райтов, целый ряд воздухоплавателей доказывает на деле пригодность аэроплана. Много отважных авиаторов гибнет, но их места сейчас же занимают все новые и новые лица. Такие имена, как Блерио, Куртис, Латам, Фарман, Вуазен, Шавез, Ефимов, Васильев, Ведрин, не забываются. Они популяризировали идею воз душного полета на тяжелых аппаратах по всей Европе. В настоящее время трудно найти город, где бы не видывали летающего человека. Авиаторы стали так популярны среди всех стран мира и среди всех слоев народа, как не был популярен ни один ученый, ни один мыслитель или государственный деятель.
— Это вполне понятно, — прервал рассказчика инженер. — Человечество видит среди авиаторов выполнителей близкой всем идеи полета, подобно птице. Стремление подняться в воздух, воспарить, для большинства неисполнимая мечта. Потому авиаторы, как люди, презирающие опасность, стремящиеся оторваться от земли и возлететь чуть не к самому солнцу, дороги и близки сердцу каждого, кто хоть раз видел их полет в высь.
— А нам, господа, пора выходить на палубу, — сказал мистер Блом, взглянув на часы. — Мы прибыли к месту.
Земля под ногами путешественников медленно ползла на восток. Пепельно-серые покатости гор с высоты казались полосами, наведенными по полотну грязной кистью неумелого художника. Лесные оазисы являлись в виде темно-зеленых пятен. Где-то вдали еще мелькали белые вершины снеговых гор.
— Прошу держаться крепче за перила, хотя опасности нет никакой, — посоветовал всем м-р Блом. — Сейчас мы начинаем падать.
Он лично занял место в штурманской будке, смотря на барометр.
В тот же момент находящиеся на палубе почувствовали, что они валятся вниз: пол уходил из-под ног. Несмотря на вращение пропеллера, земля приближалась к зрителям со страшной быстротой, как будто несясь вверх. Рельефы гор стали обозначаться совершенно ясно. Огромное широкое ущелье неожиданно выросло перед их глазами и, казалось, хотело поглотить аэроплан. На горных склонах стали ясно выделяться отдельные деревья.
Мисс Кэт, видя, что земля приближается к ней с неимоверной скоростью и как будто хочет раздавить своим стремлением всех путешественников, вскрикнула и в страхе закрыла глаза. Она бы упала, если б инженер не поддержал ее.
В то же мгновение аэроплан сильно тряхнуло и накренило несколько набок. С шумом заработала пара боковых пропеллеров. «Левиафан», не долетев до земли каких-нибудь 20 сажен, понесся в сторону и, как потревоженный охотником орел, стал подниматься в высь.
Испуг внучки м-ра Блома скоро прошел. Она очень мило поблагодарила инженера за его услугу. Старый ученый, узнав о случае со своей дорогой девочкой, выразил сожаление, что испытание вышло таким сильным и чуть на самом деле не закончилось катастрофой. А Руберг во всеуслышание сознался, что он перетрусил не на шутку, когда ему показалось, что падение на землю неизбежно. Только француженка, Березин и Горнов были сравнительно спокоины: они слишком верили гению творца летательной машины, чтобы беспокоиться о своей судьбе.
— А вы знаете, где мы были? — спросил м-р Блом, когда встревоженные мысли улеглись.