— А этот прибор?
— Называется радиатором. Два цилиндра, что вы видели в капитанской рубке, и есть радиаторы, находящиеся в постоянной работе.
— Так радиаторы дают вам 3000 лошадиных сил даровой энергии?!..
— И притом неиссякаемой, любезный м-р Березин, что позволяет нам держаться в воздухе необыкновенно долгое время.
— Я подозревал это, — прошептал инженер, опуская голову.
— Вы как будто недовольны успехами науки, — заметил ученый, проницательно смотря на собеседника.
— Нет, — ответил инженер, — успехи науки меня радуют, как всякого специалиста, но в то же время меня угнетает мысль, что ваша великая идея в настоящее время принесет человечеству много горя. Снова польются реки крови и принесутся в жертву Молоху войны целые гекатомбы человеческих жизней.
— Вы правы, но не совсем, м-р Березин. Никогда новое оружие не обратится на завоевание народов, как никогда оно не придет в столкновение с вашим благородным отечеством. Вы знаете, что между Англией, Францией и Россией заключено тройственное соглашение? Этот новый союз просуществует долгие и долгие века, так как он основан на общности их интересов. Если бы я был молод, как вы, я бы сказал, что моему изобретению суждено даровать человечеству великую милость — прекратить навсегда войну и освободить народы от тяжести милитаризма, давящего всех не только постоянным призраком войны, но — что еще ужаснее — непосильными государственными поборами, идущими не на жизнь, а на усовершенствование смерти, которую несет каждая армия.
— Уничтожить войну?!! Как бы вы думали это сделать?! — вскричал Николай Андреевич, пораженный замыслом великого старца.
— С помощью моих аэропланов и прочих открытий. Ничто в мире не может противиться мне. Англия, т. е. я, потребовала бы разоружения всех армий земного шара под угрозой полного их уничтожения. Достаточно двухтрех больших битв с участием моих аэропланов — и все народы покорятся, увидев полную невозможность сопротивляться. Под защитой Британии им обеспечено мирное существование.
— Вы увлекаете меня вашими колоссальными замыслами, м-р Блом! — сказал после некоторого молчания инженер. — Но ведь вступить на этот путь небезопасно. Народы не подчинятся так легко, как вы думаете. Они не простят ни вам, ни Англии своей независимости и всегда будут тайком готовиться к борьбе с вами.
— Вовсе нет. Они не потеряют независимости. Она будет лишь номинальной. Во всяком государстве останется то же управление, те же порядки и обычаи, только не будет армий и военного флота.
— Это едва ли возможно, — заметил Березин.
— Это необходимо. Война — всегда величайшее бедствие. А теперь, когда столкнутся многочисленные армии тройственного соглашения и тройственного союза, она разорит всю культуру и цивилизацию. Опасность столкновения возрастает ежедневно. На Балканах опять что-то зреет и этот полуостров может вновь послужить поводом к распре народов. Надо торопиться с реализацией войны. Но я чувствую, что этот замысел мне уж не по силам. И приведет ли кто его в исполнение — я не знаю.
— Мне кажется, лондонское правительство во главе всего дела может поставить другого человека, помимо вас?
— Оно может это сделать, но он не будет в состоянии справиться с великой задачей.
— Почему же?
— Потому что у него не будет моих изобретений. Я никому не доверяю своих крупных открытий. Только вы знаете одно из них, — проговорил профессор, намекая на свою силовую станцию.
— Да, но ведь вы, м-р Блом, говорили, что вы работаете для своего отечества и свои аэропланы уже предоставили в его пользование?
— Это все так, но я не сказал одного. Никому не известен секрет приведения в действие моих радиаторов. Хотя мои инженеры пользуются ими и летают, однако им неизвестно, что через определенный промежуток времени, именно через год, радиатор остановится и энергия иссякнет. Чтобы он начал снова напитываться ею, его надо привести в действие, для чего необходимо присутствие знающего лица.
— Следовательно, вместе с вами ваши секреты будут навсегда утеряны?
— Очень возможно. Если до тех пор я не найду человека, которому мог бы их вверить, — промолвил ученый, вперив свой вопрошающий взор в инженера. Последний ничего не ответил на этот безмолвный вопрос.