Все описанное произошло так быстро и непостижимо, что в первые минуты избавления от опасности русские думали: не являлась ли вся битва плодом их разгоряченного воображения? Нет. Тело упавшего за инженером тута убеждало их в противном. Они, не выпуская из рук револьверов, подошли к неподвижному туземцу. Он был уже мертв, а рука, державшая румаль, скорчилась, но не выпустила из своих цепких пальцев это простое и в то же время страшное оружие. Пуля доктора, всегда бившего без промаха, пронизав сердце, прекратила жизнь туга на пути к новому преступлению.
Послышался звон оружия. Русские нервно приподняли свои револьверы, готовясь стрелять в могущих явиться врагов. Но то были друзья: подходил отряд сипаев под командой капитана, ушедшего на поиски злоумышленников, устроивших крушение поезда.
— Господа, это вы стреляли? — спросил друзей подходивший капитан, — что случилось?
— Произошло нападение тутов, — ответил инженер.
— Тугов!!! Вы шутите, сэр, какие же здесь могут быть туги?
— Взгляните сами, — указал Березин офицеру на убитого поклонника кровожадной богини.
— И петля в руке! Ах, мерзавцы, — выругался капитан, наклоняясь над трупом. — Где остальные? Вот я их!..
— Остальные скрылись, капитан, — сказал Березин, — и преследовать их сейчас едва ли благоразумно. Они в своих местах и их трудно будет найти…
— Сколько же их было? — заинтересовался офицер.
— Мы видели троих, — ответил доктор. — Двое скрылись, будучи ранены или напуганы.
— Ловко же вы их отделали, господа. Но как все случилось?
Инженер в двух словах восстановил момент нападения и в заключение сказал:
— Мы остались живы только благодаря доктору. Если бы не его проворство и зоркость, все лежали бы здесь трупами. Друг мой, позволь принести тебе мою горячую благодарность за двукратное спасение моей жизни, — обратился Березин к Рубергу, пожимая его руку.
— И моей тоже, — улыбнулся доктор, — от своего туга я спасся чудом.
— А я, — вмешался капитан, — не могу удержаться, чтобы не поздравить вас: вы прекрасно стреляете и могли бы с честью занимать место в рядах индо-британских стрелков.
— Благодарю вас за честь, — комически-благодарным тоном заявил доктор, — но решительно отклоняю ее. Я больше люблю залечивать раны, нежели наносить их.
— Люди после ваших ударов не нуждаются в помощи врача, — галантно возразил капитан. — Не время ли нам подвигаться к насыпи, господа? Сэр Кармикаэль, вероятно, беспокоится о вас.
— Я только хотел предложить то же самое, — ответил инженер. — А вот и свисток, это нас зовут.
Рев паровозного свистка раздавался где-то недалеко и гулко разносился по лесу.
Отряд сипаев, захватив труп туга, двинулся по направлению к шуму свистка. Русские шагали рядом с капитаном.
VII. Новое открытие мистера Блома
— Так вы, друзья, подвергались смертельной опасности? — спрашивала русских маленькая француженка.
— Да, m-elle Софи, на этот раз смерть была к нам ближе, чем во всякое другое время, — отвечал Руберг.
— Расскажите мне, доктор, как все случилось? Я хочу знать подробности, которые на корабле совершенно ускользнули от меня.
Этот разговор происходил в саду мистера Блома, где мы видим трех русских, благополучно возвратившихся в неведомый город из Дарджилинга.
— Что же тут рассказывать, — говорил доктор. — Вы знаете, что мы рассматривали развалины древнего храма. Вдруг как раз за Николаем Андреевичем я вижу преотвратительную рожу. Я еще не успел подумать, что это значит, а рука уж сама потянулась к револьверу. Туг взмахнул петлей, а я выстрелил — вот и все.
— А как же другие?
— Остальные убежали. Да, я и забыл. В то время, как я сделал шаг вперед для выстрела, за мной тоже стоял мошенник, но промахнулся, а в следующее мгновение его спугнул инженер, он же подстрелил и третьего туга.
— Как вы, доктор, так спокойно можете говорить о таких ужасах? — недоумевала Софи.
— Где же вы видите ужасы? Ведь их уж нет. Мы здесь, сравнительно, в безопасности.
— Я бы не сказал об этом столь уверенно, — вмешался инженер. — Гобартон едва ли удовлетворится этими попытками. Насколько я проник в его замыслы, он не остановится и перед новым покушением. Теперь нам всем необходимо его остерегаться.
— Я об этом давно уже говорила, — прервала француженка. — Удивительно препротивный он человек. Я и раньше питала к нему неприязненное чувство, а теперь он возбуждает во мне гадливое отвращение.