Доктор как будто окаменел от неиспытанного ужаса.
— Там цепь!., цепь должна быть на корме, — вскричал инженер, с быстротой молнии вылетая из рубки.
«Вот оно, — мелькнуло в голове Руберга, — то страшное, неведомое, чего я боялся. Оно пришло и разразилось в последний час!»
А инженер, как сказочный богатырь, с мрачной решимостью в лице, сильными взмахами неизвестно откуда взявшегося топора уже разбивал на корме последние оковы, прикреплявшие птицу к земной поверхности. Вместе с частью борта цепь с шумом свалилась в темную пасть ночи.
— Слава Богу, — облегченно вздохнул Березин, быстро направляясь на свое место.
Пропеллер опять издал свой характерный звук. Аэроплан дрогнул и, повинуясь руке управителя, ринулся в расстилающуюся перед ним бездну.
Доктор наблюдал за безмолвным инженером, в руках которого находилась судьба пяти человек, в том числе двух женщин. Березин спокойно и уверенно вел аэроплан в страшной темноте. Не дрогнув, чуть не каждую секунду он перебрасывал рычаги, то увеличивая, то уменьшая поступательное движение. Когда корабль накренялся в сторону особенно сильно, доктор знал, что это означает крутой поворот, а каждый поворот был новым шагом на пути к свободе.
— Доктор, взгляните в бинокль направо, вниз, — говорил инженер, — что вы видите?
— Вижу как будто огни, — отвечал Руберг, исполнив то, что было ему сказано.
— Это Бломгоуз. Мы вышли из горных стремнин! — радостно сказал Березин, обращая к Федору Григорьевичу свое сияющее лицо.
* * *
— Боже мой!., мы падаем, мы перевернемся! — раздавались женские крики на «Левиафане» два часа спустя после описанных выше событий. Аэроплан сильно накренился влево, падая вниз. Стремление к земле было так сильно, что чувствовалось, как пол уходил из-под ног.
Что же случилось? Усталый инженер передал управление Рубергу, указав ему, как нужно руководить кораблем. Руберг с точностью автомата исполнял свои обязанности в течение получаса. Вдруг аэроплан получил сильный толчок в левый борт, сделав уклон чуть не в 30°. Доктор едва устоял на ногах. Желая выровнять аппарат, он дал струю сгущенного газа под правую плоскость. Бедный доктор! Он нанес слишком сильный удар и тем ухудшил положение: аэроплан перевернуло налево. В таком виде он начал падать в бездну.
Явившийся инженер хотел исправить ошибку, но не мог. Рули его не слушались, с ними что-то случилось. Аэроплан падал.
Инженер решился на героическое средство. Он поставил плоскости в поступательное положение и пустил в ход все три винта.
Корабль, вздрагивая, как горячий конь под седоком, понесся вперед с неописуемой быстротой. Все части его дрожали, стенки, казалось, гнулись под стихийным напором воздуха.
А барометр, хотя медленно, все повышался. Аэроплан падал.
— Готовьтесь к спуску! — скомандовал инженер: — все в кормовую часть. Там толчок будет не так силен.
Луч прожектора прорезал темноту. Березин при этом свете выбирал место для спуска. Под ногами была равнина.
«Счастье не покидает нас», — думал Николай Андреевич, уменьшая быстроту хода.
Раздался страшный треск, толчком инженера отбросило к медным резервуарам.
Аэроплан стоял на земле.
«Должно быть, крыло сломалось», — подумал инженер, оправляясь от удара.
Наступивший после томительной ночи рассвет застал потерпевших крушение путешественников в превосходном состоянии духа. Доктор был в ударе и своими шуточками смешил мисс Кэт и m-elle Софи. Горнов казался веселым, лишь инженер был задумчив. Кругом расстилалась песчаная степь. Вдали виднелись горы.
Левое крыло аэроплана превратилось в груду обломков. Починить его нечего было и думать.
— Нам придется его покинуть, — с грустью объявил инженер, — и пешком добраться до ближайшего селения.
— Значит, по образу апостольскому? — спросил Руберг. — Надеюсь, это не будет далеко. Ведь мы в пустыне Кара-Кум, где-нибудь около Каспия?..
— В том-то и дело, что нет, милый доктор. Вместо запада, во избежание преследования, я летел на восток, предполагая спуститься около Великого Сибирского пути, где-нибудь вблизи Томска или Иркутска. Судьба судила иное…
— Где же мы? — воскликнули все хором.
— В пустынях Восточного Туркестана.
Это известие привело всех в смущение. Молодые девушки не понимали всей величины опасности, но смутно чувствовали что-то угрожающее.
— Мы направимся к горам, — сказал Березин, — и там найдем случай переправиться в Россию.