Тилл проснулся, потеряв счет дням и ночам, в течение которых он веселился в кабаке «Морской конь». Каким-то образом он очутился на сейсмической станции. Как — Тилл сейчас и сам не мог объяснить. Голова его разламывалась на части. Видом своего помятого лица он, заглянув в зеркало, остался очень недоволен. Но мысли радиокомментатора были радостными: его подвиг будет отмечен и оценен! Правда, собственно говоря, ничего и не произошло, как и следовало ожидать. Землетрясение не состоялось! Через три дня — самое большее через недельку — можно будет навсегда покинуть Мегру.
— Здорово, директор! Как дела? Рановато я поднялся сегодня, но спать больше не могу. Есть у вас что-нибудь от головной боли? — воскликнул Тилл еще на пороге комнаты.
— Она и так у вас скоро пройдет. Прислушайтесь, — сказал Лау. В голосе его прозвучали какие-то совершенно новые интонации, изумившие Тилла. Он хотел было оборвать мальчишку, но в этот миг услышал странные звуки.
— Что за чертовщина шуршит и как будто плещется у стены? — спросил Тилл.
Ему никто не ответил. Тогда он вышел на крыльцо и вернулся бледный, с нелепой улыбкой, перекосившей лицо.
— Вода… вода на уровне крыльца… Неужели я все-таки допился до белой горячки?
— Нет. Вы более или менее в здравом уме. Предположите лучше, что кто-нибудь из наших друзей взорвал старую насыпь у болота, — сказал директор, показывая Тиллу на пол, по которому уже растекались ручейки воды, прорвавшейся под дверью комнаты.
— Долина сужается к заливу, и там вода, мчится сейчас бурным потоком, — сказал Лау. — Добраться до нас даже на лучшей моторной лодке нельзя — с таким напором вода идет к океану.
— Кроме того, кто скажет точно, когда начнется землетрясение? — прибавил директор.
Тилл растерянно посмотрел на директора, на Лау.
— Чего же вы ждете? Почему не будите русских? Почему не налажены спасательные работы? И неужели нельзя было разбудить меня пораньше? Да нет, вы шутите! Я никогда не слышал, чтобы о смерти говорили таким тоном. Бросьте издеваться! В конце концов, ведь можно сделать плот, попытаться выбраться отсюда, вызвать помощь. Наверно, я всё-таки болен, и мне грезится вода, наводнение…
Тилл сел на стол, подобрав ноги, и стиснул виски руками. Вдруг он ударил кулаком по столу и крикнул директору:
— Какой вы ученый? Вы осел! Русские прожужжали вам уши своими бреднями о землетрясении, а вы и раскисли. Никакого землетрясения не будет! Не может быть! Вода спадет, и — клянусь! — я послезавтра вечером осмею вас на весь мир. Вас и этих Крылова, Гребнева…
— Я осел, — повторил директор. — Осел, остановившийся перед новым, непривычным, упрямо отвергавший все, чего я не хотел понять. Но я не настолько неуч, чтобы не понимать значения «бури наклонов». Для нас послезавтра не будет, Тилл… Наша история кончится раньше.
Шум воды, постепенно пробиравшейся в здание, разбудил всех обитателей дома. В зал вышли с заспанными лицами Крылов и Гребнев.
— Что это? — в изумлении спросил Крылов, показывая на пол.
— Н2О, — равнодушно ответил директор станции, — с примесью разной болотной дряни. Мы пленники Синей скалы. Поток из болота отрезал станцию от города.
— Пустяки! — спокойно заметил Крылов. — В наше время есть масса средств выручить людей, попавших в подобную беду.
— Поток направляется в море по очень глухим местам. И самое главное — вся эта катастрофа вызвана с целью: ваши права не нарушены, но вы заключенный. И если землетрясения не будет (у тех, кто разрушил насыпь, на этот счет, быть может, есть еще сомнения), вам, в сущности, не на что будет и жаловаться. Стихия! — ответил директор.
Тем временем Гребнев через открытое окно осматривал город и порт в большую подзорную трубу.
— Там все совершенно спокойно. Торгуют магазины. Грузятся в порту суда. На бульваре играет детвора.
— Мы должны пробраться в город сами и сообщить результаты наших наблюдений помимо губернатора! — воскликнул Крылов.
— Совершенно правильный вывод, — кивнул головой директор. — Но как это сделать?
В комнате наступила тишина, нарушаемая только бульканьем и шорохом водяных струй. Шагая с трудом по колено в воде, Тилл подошел к радиоприемнику и включил его.
— Вот последняя связь с миром, оставшаяся для нас, — заметил директор.
Неожиданно ударил барабан, гнусаво запели дудочки.
— Африка, Марокко, — машинально сказал Тилл. Вдруг он всплеснул руками: — Боже! Ведь у нас есть связь с RCW! Для вещания отсюда до радиостанции на столбах тянутся провода. На втором этаже установлена вся аппаратура. Мы можем немедленно потребовать помощь. Никто тогда не посмеет делать вид, что ему неизвестно, в каком отчаянном положении мы находимся!
— Отлично, — сказал Крылов. — Но в первую очередь надо по радио предупредить население об опасности.
— Да, — твердо заявил директор. — Без этого, Тилл, я не допущу вас к микрофону.
— А мне теперь на все наплевать! Если хотите, я могу начать передачу с пары отборных проклятий по адресу губернатора! — воскликнул Тилл.
На втором этаже, в углу одной из лабораторий, помещалась установка для связи с RCW. Тилл бодрым шагом подошел к аппаратуре, снял телефонную трубку.
— Алло! Мик? Говорит Тилл. Будь добр, немедленно подготовь нашу линию для вещания. Хорошо… Спасибо. О чем буду болтать? Сейчас услышишь.
Тилл опустился на стул, уставившись на микрофон. Через несколько минут из репродуктора на стене раздался монотонный блеющий звук — позывные станции RCW. Тилл провел ладонями по лицу, как будто умываясь. Он совершенно отчетливо видел сейчас тёмно-голубой переплет своей книги «Путь к микрофону», пересеченный серебряной линией, упиравшейся в левом верхнем углу в микрофон на высокой тонкой подставке. Видел весь свой собственный путь, кончившийся тупиком в Мегре. Надо было встать, прижать по плотнее подбородок к груди и, стараясь быть спокойным, сказать то, что единственно нужно было сейчас, чтобы потом никто не говорил, что «счастливчик Тилл» умер, как трусливая собака. Но что, если удастся спастись? Вся карьера будет навсегда погублена немногими словами, которые он скажет вопреки воле Сорвинга.
В тишине позывные казалось, становились все настойчивее, все грознее.
— Что же вы сидите? — гневно сказал Крылов. — Разве вы не слышите позывных? Может быть, вы забыли, что нужно делать у микрофона? Вставайте, закончите ваш путь, как подобает человеку.
— Не могу… Не могу, — прошептал Тилл.
Тогда директор сейсмической станции, по привычке поправив свой пестрый галстук, вышел вперед. Несколько мгновений он молча разглядывал микрофон, словно увидел его в первый раз в жизни. Потом осторожно включил его, рассеянно следя за Тилл ом, скорчившимся на стуле, и начал говорить так уверенно, как будто только вчера закончил очередную передачу:
— Говорит сейсмическая станция «Мегра»…
И через пять минут на острове началась паника…
«Встреча друзей»
Доктор Конс сидел в пустой полутемной комнате инспекции по борьбе с наркотиками, работу которой в течение двух лет он тщетно пытался наладить. Сейчас здесь помещался пункт скорой помощи, и с пальмы у дверей свешивалось огромное белое полотнище с красным крестом. Пострадавших еще не было. В ожидании тяжелой работы помощники Конса, собравшись вокруг стола в маленьком внутреннем дворике инспекции, угощались из запасов кладовой, где хранились конфискованные снадобья.
Электростанция Мегры перестала работать после первого же сильного толчка, и свет в комнату, где находился Конс, лился только через щель у потолка. Улицы вокруг здания инспекции давно опустели, и жизнь города перенеслась в район берега. Все спешили сесть на пароходы, лодки — что угодно, лишь бы убраться подальше от острова.