Сильвер положил на стол перед Нортоном объемистую рукопись.
— В ней говорится и о вас.
Профессор полистал рукопись, потом поднял взор на Сильвера.
— Что вы хотите от меня?
— Антони Джеймс и все другие мне совершенно понятны. Знаю я и то, что они постараются выйти сухими из воды. Но ваша роль мне непонятна. Может быть, вы попались в хитро расставленную сеть? Если это действительно так, содержание книги в местах, касающихся вас, я должен буду изменить. Но люди должны узнать, как были израсходованы десятки миллионов фунтов стерлингов и кто на этом нажился. И почему в Африке засадили арахисом лишь незначительную площадь — меньше двух процентов разрекламированной программы. Пусть англичане, до сих пор получающие продукты по карточкам и ожидающие дешевого растительного масла из Африки, узнают правду. Весь мир должен узнать о тысячах негров, погибших на плантациях земляного ореха от непосильного труда, голода, болезней…
Профессор Кортон сидел, опустив подбородок на руку; он старался победить подергивания какой-то жилки, грозившие перейти в мучительную судорогу, кривящую рот, мешающую говорить. Уже давно он ждал этого: кто-то придет и произнесет приговор, в душе сделанный самим Кортоном.
Кортон резко выпрямился.
— Хорошо, пусть все знают, как профессор Кортон своим авторитетом ученого ботаника и агронома помог обмануть английский народ.
Он сжал руками виски.
— Мне не нужны были ни деньги, ни слава. Просто я очень стосковался по настоящей большой работе. Да, в сущности, я никогда и не имел работы большого масштаба. Наше сельское хозяйство непрерывно деградирует, биологическая наука ушла в дебри, далекие от нужд человечества. И вот вдруг неожиданно смелая идея — создать грандиозные плантации арахиса! Парламент ассигновал большие суммы на плантации земляного ореха в Африке, и мне показалось, что десятки миллионов фунтов стерлингов — слишком большая сила, чтобы не считаться с нею.
Профессор Кортон встал и снова взял рукопись. Он подержал ее в руке, как будто определяя ее вес по сравнению с теми миллионами фунтов стерлингов, которые создали перед его глазами обманчивый мираж, приведший его на край пропасти.
Он больше уже не выпускал рукописи, то размахивая ею, то сжимая узкими длинными пальцами.
— Мне предложили обосновать с научной точки зрения возможность превращения любой или почти любой части Танганьики, Северной Родезии и Кении в цветущие плантации земляного ореха. Я говорил, что нужны исследования, экспедиции, изучение местных условий. «Вы недооцениваете негров, — заявили мне. — С их помощью голый камень можно превратить в плодородную пашню. А для исследований мы создадим вам великолепную лабораторию с теплицами, с искусственным климатом. Делайте там, что хотите, не пугайтесь никаких расходов».
Кортон посмотрел на Сильвера и как будто только сейчас узнал юношу, посетившего его год назад.
— Вы постарели лет на десять, мистер Сильвер.
— Да, — ответил Сильвер, — вряд ли время проведенное мною в Танганьике, можно измерять месяцами. Я сам чувствую, что стал значительно старше.
— Многое в нашей жизни старит человека. Я теперь совсем старик, а еще недавно я бы обиделся, если бы кто-нибудь назвал меня так… Очень скоро я. понял, что далеко не все в Африке идет хорошо. Но я стал уверять себя, что мои опыты и исследования могут принести еще пользу, вместо того чтобы честно заявить всем: затея провалилась. Организаторов ее, надо сказать, это мало трогало. Ведь сами концерны предпочли не рисковать своими капиталами, а великодушно «пожертвовали» идею преобразования Африки правительству: пусть в случае неудачи расплачиваются разные Джонсоны, Смиты…
— Смит уже расплатился за все, — угрюмо перебил профессора Сильвер.
— Ваш товарищ, похожий на худенькую девушку, остался там навсегда?
Сильвер кивнул головой.
Профессор несколько минут молчал, нервно перелистывая рукопись.
— Ваша книга — очень ценный документ. Но в ней многого не хватает. Вы видели страшную, бесплодную землю, щедро политую потом и кровью людей. Вы видели плоды обмана, преступлений, тупости, самонадеянности и невежества. Обо всем этом написано здесь… Ну, а если бы за дело взялась не «Юнайтед Африка», а какая-нибудь другая фирма? Получилось бы иначе.
