Директор вяло шевельнул пальцами руки, лежавшей на столе, посмотрел на Лау и как будто только сейчас заметил его приход.
— Значит, мы все погибли. Ты напрасно пробрался сюда, мальчик. Я хорошо знаю это болото. Вода из него будет бешеным потоком мчаться к морю дня два, отрезав единственную кашу дорогу и заразив всю местность… Потом прорыв опять затянется, и снова наполнится чаша болота. Я знаю. Так было не раз… Если только землетрясение не уничтожит болото навсегда вместе с половиной острова.
— Надо разбудить Крылова и Гребнева, — сказал Лау.
Директор отрицательно качнул головой.
Он только совсем недавно разорвал на мельчайшие клочки свою статью, в которой едко высмеивал вое работы Крылова и Гребнева. Как могли бы они поиздеваться над ним теперь! Хотя бы недолго, в последний час… Но они не такие люди. Директор вспомнил встречи с Крыловым и Гребневым в день их приезда на Синюю скалу, их попытки дружески беседовать с ним. Он отверг тогда все это. Теперь поздно жалеть об упущенном…
— Пусть спят, — сказал директор. — Сон сейчас — самое лучшее для них. Что узнают они, проснувшись? Что их поездка была напрасной, что население Мегры, и они сами погибнут, быть может, через день-два? Сделать все равно ничего нельзя. Пусть спят. Они очень устали… Тилл проспал здесь чуть ли не сутки. Теперь он уже проснулся. Да вот он вылезает из своей норы. Расскажи ему сам о болоте, обо всем. Мне противно говорить с ним сейчас.
Тилл проснулся, потеряв счет дням и ночам, в течение которых он веселился в кабаке «Морской конь». Каким-то образом он очутился на сейсмической станции. Как — Тилл сейчас и сам не мог объяснить. Голова его разламывалась на части. Видом своего помятого лица он, заглянув в зеркало, остался очень недоволен. Но мысли радиокомментатора были радостными: его подвиг будет отмечен и оценен! Правда, собственно говоря, ничего и не произошло, как и следовало ожидать. Землетрясение не состоялось! Через три дня — самое большее через недельку — можно будет навсегда покинуть Мегру.
— Здорово, директор! Как дела? Рановато я поднялся сегодня, но спать больше не могу. Есть у вас что-нибудь от головной боли? — воскликнул Тилл еще на пороге комнаты.
— Она и так у вас скоро пройдет. Прислушайтесь, — сказал Лау. В голосе его прозвучали какие-то совершенно новые интонации, изумившие Тилла. Он хотел было оборвать мальчишку, но в этот миг услышал странные звуки.
— Что за чертовщина шуршит и как будто плещется у стены? — спросил Тилл.
Ему никто не ответил. Тогда он вышел на крыльцо и вернулся бледный, с нелепой улыбкой, перекосившей лицо.
— Вода… вода на уровне крыльца… Неужели я все-таки допился до белой горячки?
— Нет. Вы более или менее в здравом уме. Предположите лучше, что кто-нибудь из наших друзей взорвал старую насыпь у болота, — сказал директор, показывая Тиллу на пол, по которому уже растекались ручейки воды, прорвавшейся под дверью комнаты.
— Долина сужается к заливу, и там вода, мчится сейчас бурным потоком, — сказал Лау. — Добраться до нас даже на лучшей моторной лодке нельзя — с таким напором вода идет к океану.
— Кроме того, кто скажет точно, когда начнется землетрясение? — прибавил директор.
Тилл растерянно посмотрел на директора, на Лау.
— Чего же вы ждете? Почему не будите русских? Почему не налажены спасательные работы? И неужели нельзя было разбудить меня пораньше? Да нет, вы шутите! Я никогда не слышал, чтобы о смерти говорили таким тоном. Бросьте издеваться! В конце концов, ведь можно сделать плот, попытаться выбраться отсюда, вызвать помощь. Наверно, я всё-таки болен, и мне грезится вода, наводнение…
Тилл сел на стол, подобрав ноги, и стиснул виски руками. Вдруг он ударил кулаком по столу и крикнул директору:
— Какой вы ученый? Вы осел! Русские прожужжали вам уши своими бреднями о землетрясении, а вы и раскисли. Никакого землетрясения не будет! Не может быть! Вода спадет, и — клянусь! — я послезавтра вечером осмею вас на весь мир. Вас и этих Крылова, Гребнева…
— Я осел, — повторил директор. — Осел, остановившийся перед новым, непривычным, упрямо отвергавший все, чего я не хотел понять. Но я не настолько неуч, чтобы не понимать значения «бури наклонов». Для нас послезавтра не будет, Тилл… Наша история кончится раньше.
Шум воды, постепенно пробиравшейся в здание, разбудил всех обитателей дома. В зал вышли с заспанными лицами Крылов и Гребнев.
— Что это? — в изумлении спросил Крылов, показывая на пол.
— Н2О, — равнодушно ответил директор станции, — с примесью разной болотной дряни. Мы пленники Синей скалы. Поток из болота отрезал станцию от города.