Выбрать главу

Лагерь мы застали в состоянии легкой паники. Здесь оказалась пропасть скорпионов, которые залезали в палатки, спальные мешки, под подушки и в прочие места.

Дня через два к нам прибыла группа ленинградских альпинистов, в числе которых был и автор проекта плота мастер спорта Коломенский. Они должны были вместе с зоологами проводить разведку в верховьях притоков Сареза, под самыми гребнями водораздельных хребтов. Вновь прибывшие объявили, что никакие скорпионы им не страшны: спать-де они будут на кошме, которой скорпионы боятся как огня, а вокруг палатки будут еще класть волосяную веревку, через которую скорпионам и подавно не перебраться. Насчет кошмы и веревки я слышал и раньше, в Тигровой Балке. Кошма делается из овечьей шерсти, а овец скорпионы очень боятся, так как овцы якобы поедают их. Однако скорее всего кошма отпугивает скорпионов тем же самым, чем и волосяная веревка, — шерстистой колкой поверхностью, по которой им очень неудобно тащить свое членистое и довольно нежное под панцирем тельце. Смущенные нашими сомнениями, альпинисты решили провести эксперимент. Вмиг в палатке кэпа был изловлен скорпион, которого посадили на носовой платочек в самую середину кошмы и вдобавок окружили волосяной веревкой. Скорпион тут же пустился наутек. Он добежал до края платка и под одобрительное улюлюканье скептиков смело двинулся по кошме, а затем спокойно перевалил и через веревку. От благодушия вновь прибывших не осталось и следа.

Наши тревоги были не напрасны. В тот же вечер скорпион укусил Леонида в ногу. Из всех присутствующих только мне приходилось видеть укушенного скорпионом человека. Это ужасное зрелище. Поэтому я и перепугался больше всех. Надрезав ранку, я положил на нее спиртовую примочку и, преодолев слабое сопротивление пострадавшего, влил в него граммов триста неразбавленного спирта. Теперь оставалось ожидать, когда Леонид начнет прыгать, стонать, орать, бросаться на камни и делать попытки утопиться в Сарезе. Шли минуты, а знакомые симптомы не появлялись. Наоборот, судя по довольному выражению, постепенно сменявшему испуг, самочувствие укушенного стремительно улучшалось. Он с аппетитом поел, а затем забрался в палатку, откуда вскоре раздался храп.

Недоумению моему не было предела. Я хорошо знал, что спиртовая процедура только немного облегчает боль, но отнюдь ее не снимает. На следующий день Леонид был бодр и весел, а на месте укуса не было даже отека. Обсудив происшествие, мы пришли к такому предположению. Скорпионы Сареза обитают на рекордной для этих тварей высоте — 3240 метров. Здесь они ютятся только в самых устьях притоков, совершенно не поднимаясь вверх, то есть живут на пределе возможного. Напомню, что обвал произошел на пятьсот метров ниже, где скорпион уже обычен. Поднимающаяся вода озера и загнала скорпионов на такую высоту, где они находятся явно в угнетенном состоянии и яд их куда слабее, чем у их собратьев, обитающих в раскаленных предгорьях.

После досконального исследования долины Березовой лагерь был переброшен на противоположный, северный, берег озера. Благодаря южной экспозиции склонов здесь было теплее, чем на южном берегу. Безымянная речка почти вертикально падала в озеро. Ее нарекли Тополевой: здесь шумели большие тополя, росшие группами среди громадных обломков скал. Поиски на Тополевой тоже ничего не дали. На этой речке в камнях среди тополей я обнаружил выводок седоголовой горихвостки. Птица эта интересна тем, что по всему ареалу гнездится исключительно в еловых или арчевых горных зарослях. Что занесло ее на Сарез, в совершенно чуждые ей места? Может быть, здесь когда-нибудь росла арча?

(Часть текста в отсканированной книге отсутствует.)

Мы вышли к истоку речки часа за три до заката. По дну небольшой долинки бежал мутный ручей. Здесь, на высоте 4400 метров, все напоминало Памир. На зеленой лужайке под склоном морены быстро перемещались знакомые светлые пятнышки — жемчужные вьюрки. С окрестных скал неслась перекличка уларов. Пронзительно заверещал при нашем приближении сурок, ему ответил другой, третий. Долина здесь кончалась. Маленькие ручейки выбегали из окрестных саев, поднимавшихся к самому снегу и хорошо просматривавшихся в бинокль. А из-за поворота по основной долине выползал заваленный битым щебнем конец ледника. Гребень хребта отсюда не просматривался, только кое-где сквозь бреши скал проглядывали его укутанные снегами скаты. Место было мрачноватое и дикое.