Плот вышел из бухты за полчаса до рассвета. Экспедиторы зябко поеживались в понтоне. На плоту было трое, «не считая собаки»: кроме кэпа и меня здесь находился еще Андрей Голиков, инструктор-собаковод с овчаркой, тренированной на обезьян. Штиль стоял часов до десяти. Солнце заливало светом зеркальную ультрамариновую поверхность озера. Горы стояли вокруг величаво-спокойные. Все шло прекрасно. Но около одиннадцати часов, как обычно, поднялся ветер. Сначала он дул слабо, и мы еще питали робкую надежду, что он не усилится. Ведь бывали же дни, когда озеро до самого вечера оставалось сравнительно спокойным. Но куда там! Порывы все крепчали и крепчали. Тем не менее, до полудня волны еще не разыгрались как следует, они лишь слегка плескали брызгами на пассажиров плота и шаловливо подкидывали понтон. На понтоне настроение было отличное; посреди него любители жарились в карты.
С полудня погода резко изменилась. Легкие облачка, летящие высоко в синем небе, постепенно сгруппировались в густые тучи, оседлавшие вершины гор. Ветер стал штормовым, и волна разошлась не на шутку. Пенистые валы залетали на плот и окатывали груз, а заодно и нас тучами брызг. За несколько минут мы вымокли до нитки, и, когда пошел дождь, нам было уже как-то «се равно. Моторы ревели исправно, и кэп, сплевывая брызги, хладнокровно вел плот вперед, хотя скорость наша под ударами встречного ветра и волн упала почти втрое. Наконец нас начало трепать всерьез. На понтоне игра в карты давно прекратилась, а улыбки сменились нескрываемой тревогой. Нас окружали сплошные отвесные скалы, с которых сыпались камни, либо живые осыпи, по которым на берег не выберешься, съедешь, как на салазках, обратно в воду. Оставалось тсль-ко идти вперед, до первой подходящей гавани. «Так держать!» — сипло орал я, стараясь перекричать рев моторов и озера. «Есть так держать!» — радостно ревел кэп, ожесточенно растирая коченевшие на ветру руки. Глаза его трезво оценивали обстановку, и в них не было и тени страха.
Молодчина все-таки наш кэп. Всегда веселый и жизнерадостный, он был мастером на все руки, касалось ли дело ремонта мотора, завьючивания лошади, траверса скальной стенки или «трепа» у вечернего костра. К тому же он был виртуозным стрелком, боксером и самбистом. Страсть к приключениям у него в крови. Прослышав об экспедиции, он явился в Ленинграде к Станюковичу и перечислил, что умеет делать. Этого оказалось достаточно, чтобы Вильям стал кэпом экспедиции. Детство у него было нелегкое, а в дальнейшем живость характера мешала ему остановиться на какой-нибудь профессии. Он был и геологом, и механиком, и инструктором по стрельбе; впоследствии он нашел себя в беспокойной работе следователя.
Минут через двадцать открылась наконец подходящая гавань. Правда, подходящей она была только на первый взгляд. Сначала, как только рев шторма остался за скалистым мысом, стих вой моторов и плот закачался на легкой зыби укрытой бухточки, мы словно попали в рай. Окоченевшие ловцы снежного человека попрыгали на плоский галечный берег и, ожесточенно жестикулируя, кинулись собирать топливо, разводить костер и готовить еду. (Незадолго до этого к нам в лагерь забросили солидную толику продовольствия, и рацион отряда значительно улучшился.) Раздались нестройные голоса, призывавшие кончить на сегодня поиски приключений и разбивать лагерь на ночь.
Однако место показалось слишком угрюмым. Тесные скалы со всех сторон замыкали бухточку и небольшой пляж, на котором мы высадились. Речка вытекала сверху из узкой явно непроходимой щели. Похоже, что из этого каменного мешка можно было выбраться только по воде. Всюду были разбросаны скальные обломки со свежими сколами. Конечно, в случае камнепада мы могли укрыться под отвесными скалами, но, флот наш оставался без прикрытия.
Пока эти невеселые соображения медленно переваривались усталыми головами, где-то наверху загудел обвал. Сверху, со скал, посыпались мелкие камешки, мигом загнавшие всех под карниз. По спине у меня побежал холодок. В данный момент, поскольку Леня Сидоров был переброшен недавно на Баляндкиик, командовать отрядом пришлось мне. Что делать? Хороший камнепад мог моментально уничтожить наш флот, и отряд оказался бы в каменной ловушке.