Прежде всего, нашлись новые доказательства того, что у Акташа в прежние времена росла арча. Где-то в непосредственной его близости арча была собрана в гербарий ботаником Алексеенко не дальше как в 1901 году. Возможно, ботаник наткнулся на последние кустики арчи, притаившиеся в каком-нибудь укромном убежище. Сейчас она исчезла отсюда окончательно. В том же районе Акташа в укромных уголках среди скал неутомимый Леонид Сидоров разыскал отдельные кустики шиповника, барбариса, крушины — все на высоте более 4 тысяч метров, а ведь ближайшие заросли этих кустарников находятся за сотню километров отсюда и на гораздо меньшей высоте.
У подножия акташских скал бьют теплые ключи. В этих источниках были найдены личинки, куколки и взрослые стрекозы; это единственное место на Памире, где есть стрекозы. До сих пор стрекоз, обнаруженных размножающимися на Акташе, находили только на подступах к Памиру, не выше 2400 метров! В тех же источниках зоологи нашли еще несколько беспозвоночных животных, весьма теплолюбивых и в других местах обитающих на гораздо меньших высотах. Наконец, у теплых источников растет тростник, который в общем-то лишен семенного возобновления и размножается корневищами; между тем ближайшие заросли тростника удалены от Акташа на двести километров и к тому же растут на добрых триста метров ниже. А зеленые жабы, живущие ныне на Памире только у теплых ключей, как они туда попали?
Если собрать все эти данные вместе, то складывается впечатление, что этот уголок Памира — своеобразное убежище более теплолюбивых форм растительного и животного мира, распространенных когда-то по всему Памиру.
Можно, конечно, допустить, что в районе Акташа благодаря рельефу, теплым ключам и т. п. сложились в свое время совершенно особые условия, которые позволили существовать здесь ряду организмов, занесенных извне. Но такой занос для многих организмов или маловероятен, или же просто невозможен. Тростник, например, размножается корневищами, и занести его сюда можно было только специально, что исключается. Более логично признать, что реликтовые организмы, уцелевшие в районе Акташа, когда-то были широко распространены по Памиру. А это значит, что когда-то на Памире существовали более благоприятные условия для жизни, чем теперь.
Мысль о том, что на Памире был когда-то более мягкий, теплый и влажный климат, высказывалась давно, еще в 30-х годах. В последнее десятилетие стали известны важные факты, подтверждающие эту гипотезу, причем число их стало стремительно расти. Так, Леонид Сидоров обнаружил на Памире целый ряд растений-реликтов, несомненно сохранившихся здесь от теплых и влажных эпох; некоторые из этих растений явно свидетельствовали о том, что когда-то на Памире шумели леса. А геологи нашли здесь в отложениях раннечетвертичного периода древнюю пыльцу ели, пихты, сосны, кедра и других хвойных. Оказывается, склоны памирских гор, пусть не всех, но хотя бы окраинных частей страны, были когда-то одеты богатой тайгой! И сейчас на северных и восточных склонах Памира сохранились небольшие остатки ельников.
Если мы рассмотрим внимательно современное распространение некоторых птиц, вся жизнь которых связана с хвойным лесом, птиц, не совершающих перелетов и всю свою жизнь проводящих на сравнительно небольших участках леса, нетрудно будет заметить, что некоторые обитатели хвойных лесов Тянь-Шаня попали сюда из таких же лесов Гималаев и наоборот. Попасть же из Гималаев в Тянь-Шань или обратно такие птицы могли только через Памир, а это в свою очередь было возможно только в том случае, если на нагорье росли хвойные леса.
Мы уже говорили о рыси, живущей в скалах Памира и Бадахшана. Как попал сюда этот типичный таежный житель? Не обитал ли он в росших здесь когда-то лесах, а после исчезновения их вынужден был приспособиться к существованию в скалах? Вполне возможно.
В 1956 году на Памире появился худощавый, небольшого роста, но необычайно решительный человек, который, казалось, работал даже во сне. Это был археолог Вадим Ранов. До него как-то никто и не помышлял искать следы людей каменного века на Памире. А Вадим начал поиски. Замечательные находки посыпались одна за другой, и очень многие из них еще раз подтверждали: да, здесь было теплее, здесь было более влажно…
Особенно много в этом отношении дали раскопки неолитической стоянки в дикой пустыне Маркансу, на высоте 4200 метров. До сих пор это самая высокогорная стоянка в северном полушарии. Как Вадим Ранов умудрился ее найти, одному аллаху известно, но он ее нашел и раскопал самым тщательным образом. Из-за большого количества осколков костей — типичных кухонных отбросов — стоянку нарекли Ошхона (столовая).