Ясна смотрит в глаза Стомире и будто видит. А у самой буреломы бед в их серой глубине. - Прогоняешь меня, потому что боишься рассказать что-то, - шепчет Стомира в ответ. - Я чувствую.
- Ты слишком долго была ученицей ведьмы, - Ясна смеётся надрывно, по ней прокатывается горе, голос всё не льётся из разодранного им горла. - С две минуты назад замёрз Пламен. Костёр для него сложат в тайне за стенами крепости. Сегодня на закате. Нечего себя травить. Мнимый треск дров замолкает, всё вдруг замолкает, а у Леховии больше нет наследника. Стомира смотрит перед собой - Стынь оказалась жестокой.
- Что ты стоишь! Иди! - кричит княгиня, в ней от слова к слову рвётся человечность. Стомира оглядывается - мужики уже вынесли тело. Она кивает Ясне и выходит из тёмной комнаты.
- Не это мне предназначалось, верно? - говорит уже каменным стенам.
Смерти Беривоя Стомира не видит - советники княгини посчитали, схожесть близнецов может напугать народ. Мертвец в огне - мертвец у трона.
Они лгали. Чего только этот народ не видел, чего только сам не творил.
***
В непрерывном гуле тихо звенят звёзды. Гарр поднимает голову - вокруг суетится торговая площадь, и только он слышит добрый знак. Улыбка поднимается откуда-то. Вечные Степи, как давно он не улыбался.
Века бродил Гарр по холодным землям от края востока до запада, шаг в шаг за кольцом, что дала ему Улейг. Оступался, сбивался, терял. Среди жгущего мороза в бессмысленных скитаниях забывал, кого ищет.
Ему напоминали звёзды. Ночные видения, грустные и тоскливые, наполненные отчаянным счастьем, что длится ровно мгновение, опутывали Гарра. Он чувствовал во снах все те судьбы, которые они прожили в этом лукавом мире.
Великий дух, великая бессмертная ведьма, и тот, кто сбережёт её, пока она не всесильна. Он был на западе у ведьм, которые вчетвером делили свою незыблемость, на востоке, где дряхлые старухи съедали своих учениц, лишь бы продлить отмеренные дни. Южная Ведьма сама привела к себе и увяла на его руках.
Две души связаны, но не две жизни, сказала она, когда время пришло, цепляясь выцветающим взглядом за свой расшитый шатёр. Странная и не та. Северной Ведьме Гарр не позволит умереть, пока он жив.
Кольцо нашло свою хозяйку.
***
Пламена сожгут под догорающий день, княгиня надеется спрятать дым в пологе ночи. Стомире смешно - среди всех уже полыхающих костров можно укрыть что угодно в самый ясный полдень.
Они вдвоём стоят за прочной городской стеной. Здесь, говорят, опасно. Стомира смотрит вдаль потухшего востока, Ясна нежно сжимает в руках безвольного сына, и на мили вокруг никого нет, кроме объедков княжей семьи и двоих стариков-волхвов, которые складывают брёвна для огня. Поддавшись чему-то, Стомира прижимается щекой к щеке Пламена. Холодный.
Тоскливо где-то у сердца, жмутся смятённые чувства. Закат багровеет, и стоят они все под ним, тоскуют.
- Твою болезнь можно излечить, - голос Ясны вдруг летит по ветру. Лишь бы волхвы не услышали. - Я посылала к Северной Ведьме. Ответ пришёл.
Княгиня не любит споров, Стомира не любит сказки.
- Можешь обманывать себя, но Северная Ведьма уже давно покинула этот мир.
- Он пришёл...
Стомира отворачивается резко - ей совершено противно слушать. Перебирая ногами длинные дикие травы, она спускается к низу холма.
- Мои слова не обсуждают. Ты пойдёшь в Снежные Степи, - убеждает Ясна сверху, окружённая слепящей каймой алого света, и её голос размывает предночный шелест сухих цветов.
Стомира качает головой, оглядывая мёртвые просторы лугов и жухлые комья земли, что вражеские кони вырвали копытами. Никогда не бывает спокойно у стен городов.
Рассеянный взгляд устремляется к длинным теням в подножии холма. И ей не кажется, скоро зацветёт поздняя невена: рыжие бутоны тонут среди чужих сухих листьев, Стомира вдыхает густой запах. От цветов тянет грядущим.
Она опускается благоговейно на бурую траву. Аромат колышется вокруг, заливается в нос и глаза, забивает уши. Страшится чего-то Леховия, лениво предостерегает свою ведьму. Если бы только хоть один колдовской амулет Стомира взяла с собой.
Травы, травы, травы - ей кружит голову. Где-то под горизонтом сожгут живого, где-то на западе зазвенит война, где-то на юге тихо-мирно, север давно уже пуст. Стомира кутается в облезлый луг и дышит, как в последний раз.
И отчего-то не замечает нависшую тёмную фигуру. Она вскидывается испуганной птицей, ведёт плечом, стряхивая дурман, и невольно трёт кольцо брата на своём пальце.
Мужчина стоит спокойно прямо перед ней, ждёт чего-то. Его узкое лицо окупано почти умершим солнцем, густые тёмные волосы распадаются конской гривой от несносного ветра. Вся плоть его будто рвётся продолжить путь, и больно ему быть на месте. Он не леховец, Стомира видит, точно не с запада с таким высоким лбом, не похож на лёгких судьбой южан.