Детский хохот прокатился над пустыми трибунами. Холодея, Эд обвёл взором арену. Из сумрака выступали всё новые и новые марионетки. Лафнегл обернулся. Первая кукла смотрела прямо на него. Что-то зажужжало, щель, исполнявшая роль рта, начала дёргаться:
— Сегодня в нашей программе! — Объявил тот же голос устами куклы. — Сможет ли Эд Лафнегл уберечь сына от смерти? Или кровь младенца украсит нашу арену?
Свет погас, погрузив арену в полнейшую темноту. Эд почти на ощупь вынул Ричарда из кроватки, прижав сына к груди. Тишину наполнило жужжание и громкий смех. Эд чувствовал, как куклы парят на нитях вокруг него, но не видел ни одну из них. Смех кружил по арене, птицей взметаясь к крыше шатра и холодными иглами впиваясь в сознание Эда.
— Соскучился по мне? — Обрамлённое рыжими кудряшками лицо куклы появилось прямо перед ним. — Я так очень!
Вскрикнув, Эд со всей дури рубанул мечом по нитям, державшим куклу. Марионетка с деревянным стуком рухнула на грязный пол. Ричард испуганно озирался, прижимаясь к отцу. Эд чувствовал, как сын дрожит от страха. Маленькие ручки обвили его шею.
— В Пустоте так скучно! — Продолжал говорить голос.
Жужжание слева стремительно приближалось. Эд поспешно отскочил в сторону — в кроватку со всего размаха врезалась марионетка, изображавшая мальчика. Нити с хлопком лопнули, оставив безвольное тело лежать в груде обломков.
— Я так хотела тебя увидеть, Эд! — Раздался голос за его спиной. Эд обернулся. К нему медленно подбиралась кукла с белым лицом, чёрными длинными кудрями и грубо намалёванными синими глазами. — Увидеть и расписать картину твоей кровью! Хотела услышать твои крики, вплетающиеся в симфонию Бетховена! Хотела вскрыть твою грудь и сжимать твоё ещё бьющееся горячее сердце!
Марионетка бросилась на него. Ударом меча Эд пытался перерубить её пополам, но лишь отбросил её. Кукла, ударившись о трибуны, зависла в воздухе. Голова её вновь поднялась, марионетка вперилась в него взглядом. На груди щерилась чёрная зазубрина — место удара. Из «раны» сочилась тягучая чёрная жидкость.
— Я так хотела выжать из тебя твоё синее пламя по самой капельке. Выпить твою жизнь до дна. А вы меня так бесцеремонно пихнули в Пустоту.
Ричард издал громкий вопль ужаса. Эд обернулся и лицом к лицу столкнулся с первой куклой.
— Но не думай, что ты так просто от меня избавился! — Проговорила кукла и ударила его.
Прикрывая Ричарда, Эд пытался увернуться, но почувствовал, как в бок упирается холодное острие клинка. Эд бросился бежать, но почувствовал, как его отбрасывает в сторону. Защищая сына, Эд врезался в ограждение спиной, приложившись головой со всей дури. Горячая кровь оставила след на размалёванной трибуне.
— Твои ненаглядные детки оставили внушительный след. О, как просто было выбраться на изнанку по нему из Пустоты! Такой источник силы!
Сквозь звон в ушах Эд слышал, как плачет Ричард. Прижав сына к себе крепче, Лафнегл отбросил меч и вскинул руку. Всполох синего пламени высветил две марионетки, надвигающиеся на него — темноволосая, истекающая тьмой и первая кукла с разбитым лицом.
— Не счесть моих ликов, не счесть воплощений! — В унисон пели две куклы. — Познай свою гибель, Эд Лафнегл! Познай свой ужас, когда ты увидишь, как умирает твой сын!
Эд схватил протянувшуюся к нему деревянную руку. Облупившаяся краска вспузырилась и вспыхнула. Воя нечеловеческим голосом, темноволосая кукла взмахнула ладонью. Горящая краска и щепы попали на её шевелюру. Миг спустя она зашлась ярким оранжевым пламенем.
Эд попытался вскочить и отбежать в сторону, когда ощутил холод клинка, пронзившего его бок. Тело взорвалось болью. Вскрикнув, Эд обернулся. Золотоволосая кукла следовала за ним. Увидев её, Ричард зашёлся в новом потоке воплей ужаса. Мир ощутимо задрожал. Волна горячей энергии наполнила арену. Эд ощутил тошнотворную слабость. Рана словно горела огнём, кровь стекала на пол. У него не было сил удивляться. Он не смог удивиться тому, что сумрак озарила вспышка яркого света. Он не удивился тому, что воздух стал разреженным, что магия дрожала в нём подобно натянутой тетиве. Он не удивился, увидев в стеклянных тёмных глазах ужас. Но он понял, что это его шанс.
Пальцы вновь коснулись холодной рукояти меча. Откуда он взялся? Да какая разница? Может, он всегда с ним? Может, это была его воля? Не важно.
Эд размахнулся и со всех оставшихся сил вогнал мерцающий бронзовый клинок в голову куклы, разрубив её надвое. Марионетка издала разгневанный вопль, стеклянный глаз выскочил из орбит и скрылся в неизвестном направлении.
— Эд! Эд, проснись, пожалуйста! — Услышал он бесконечно далёкий родной голос.
Он ухватился за этот голос, как за якорь. Продолжая крепко прижимать к себе Ричарда, он позволил голосу вытянуть его. Вытянуть из тёмного, полного дрожащей энергии и воплей, сновидения. Из этого кошмара.
И как же он был счастлив, когда он открыл глаза и увидел насмерть перепуганное, но такое родное и любимое лицо Мариссы.
***
Эта ночь была уже третьей или четвёртой. Вновь Эду снились кошмары, но он отказывался мне о них рассказывать. Вновь с криками ужаса просыпался Ричард, будя сестру. Вновь я чувствовала, как в мир выбрасывается колоссальное количество энергии.
А самое ужасное — я понятия не имею, что делать. Я не знаю, как оградить семью от кошмаров, я не знаю, как прекратить выброс этой силы, которая с лёгкостью может стать приманкой для стервятников. Или для НЕГО. Я содрогалась от одной только мысли о том, что в одну из ночей я могу вбежать в детскую и увидеть, как тёмная фигура склоняется над колыбелью, сверкая алчными колючими бледно-зелёными глазами.
Этой ночью меня разбудил вопль Эда. Я вскинулась на кровати и зажгла свет. Зажмурившись, Лафнегл метался во сне, не в силах проснуться. Перепугавшись, я звала его, пока он, наконец, не распахнул глаза, с облегчением и благодарностью глядя на меня. Чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, я опустила голову на его грудь, тщась скрыть выступившие слёзы. Я хотела спросить, что он видел, когда раздался вопль Ричарда. Не тратя времени на расспросы, я бросилась к сыну.
Минут через десять я снова заглянула в спальню. Эд уже куда-то ушёл. На смятой постели расползлось кровавое пятно. Ледяная волна ужаса накрыла меня. Дрогнувшим голосом я окликнула мужа. Слабый голос Лафнегла донёсся из кухни. Я торопливо спустилась туда.
Эд стоял возле комода, пытаясь найти что-то в одном из ящиков. Багровое пятно влажно поблескивало в свете лампы.
— Что произошло? — Дрогнувшим от страха голосом прошептала я, глядя, как Эд достаёт из ящика пузырёк с Бадьяном.
— Дурной сон, — просто ответил Эд. — Не поможешь?
Я выхватила из его дрожащих пальцев пузырёк и задрала футболку. Глубокий порез растянулся на несколько дюймов. Я застонала от ужаса. Могут быть повреждены мягкие ткани. Удивительно, что Лафнеглу вообще хватило сил спуститься.
Словно вторя моим мыслям, Эд покачнулся. Я поспешно усадила его на стул. Бледное лицо покрылось испариной. Закусив губу, чтобы не дать панике поднять голову, я оторвала от футболки лоскут ткани и прижала к ране. Бадьян тут не поможет.
Дрожа от ужаса, я бросилась к буфету. Среди пузырьков должен быть где-то Рябиновый отвар. Окровавленные пальцы оставляли следы на пузырьках, в голове роились беспорядочные мысли, почти выталкивая наружу панику, ледяной змеёй скользнувшую по спине.
— Ради всего, почему обязательно нужно рисковать жизнью, а потом латать себя на кухне? — Пробормотала я, заглушая мысли.
— Иначе неинтересно, — раздался слабый шёпот.
Пальцы нашарили нужный пузырёк. Вытащив зубами пробку, я осторожно вылила отвар на лоскут бинта. Пропитавшуюся кровью футболку я потом выкину. Смоченный зельем бинт коснулся раны, Эд зашипел от боли.
— Потерпи немного, хорошо? — Тихо попросила я. — Скоро всё будет хорошо. Правда ты тут всё кровью залил, придётся крововосполняющее пить неделю.
— Опять… — Хмыкнул Эд. — Прямо как тогда, в январе.