Мы вышли к ручью, подёрнутому тонким слоем льда по берегам. Луна играла белыми бликами на обсидианово-чёрной воде. Через серебристые сугробы ручей нёс вялое течение чёрной широкой лентой, прошившей поляну на две части.
Я осторожно разбила лапкой лёд у берега и сделала глоток воды. Ледяная волна ударила в голову пуще огневиски. Я принялась с жадностью пить, словно никогда не пробовала ничего вкуснее. И вправду, тогда для меня не могло быть ничего вкуснее этой ледяной чёрной в лунном свете воды из ручья. Лунатик припал к берегу подле меня и шумно лакал воду, разбрызгивая искрящиеся капельки.
Напившись, мы двинулись вдоль берега по течению. Ручей привёл нас к озеру. Я его помнила. Кажется, это было будто в прошлой жизни. Сколько лет и сколько всего минуло.
Берег был скован льдом, только в середине проглядывал чёрный островок воды. Серебряная прорубь луны отражалась в чёрной воде. Окружённая россыпью искрящихся звёзд, она висела над нашими головами так близко, что можно было дотянуться до неё лапой. Тени деревьев остались где-то позади, вокруг был только яркий лунный свет. Тихо-тихо где-то вдали хлопала крыльями ночная птица, звенел голос горихвостки, рябью вместе с ветром пробегая над глянцем воды.
В воздухе витал запах людей, но уже старый, почти развеявшийся. Лунатик тоже его чувствовал, а потому беспокойно бродил туда-сюда. Я тихо тявкнула, выбрав утоптанное местечко, и уселась, обернув пушистым хвостом лапки. Оборотень, фыркнув, сел рядом со мной. Я прижалась к его тёплому пушистому боку, чувствуя, как покой разливается по моему маленькому лисьему тельцу. Та человеческая часть меня, что тихо тлела в уголке сознания, понимала, что именно такого ей и не хватало. Просто тихо сидеть, глядя на серебряный диск луны, раскрыв все свои скрываемые эмоции. Просто сидеть рядом и смотреть, как беспокойно волнуется гладь озера. Я прикрыла глаза, прислушиваясь, как бьётся в груди волка сердце. Мне было хорошо…
***
Пробуждение далось Ремусу тяжело и не очень-то приятно. Тело болело после превращения, холод пробирал до костей, а усталость тяжёлым кирпичом обрушилась на его голову. Застонав, он схватился за лоб, пытаясь вспомнить события минувшей ночи. И каково же было его изумление, когда он ощутил, как что-то живое, мягкое и очень пушистое прижимается к его боку.
Люпин распахнул глаза. Переплетение тёмных ветвей на фоне сизого неба не ободряло. Скорее добавляло недоумения — где он? Ремус приподнял голову. К его боку, свернувшись клубком, прижималась чёрная лисица. Изумление возросло в геометрической прогрессии, когда он вспомнил, ЧТО это за лисица. Он хотел что-то сказать, но укол боли заставил его охнуть и вновь опустить голову в снег.
Лиса шевельнулась. Она распахнула синие глаза и подняла голову, глядя на Ремуса. Тот протянул к ней руку, намереваясь погладить за ушами, но вовремя остановился, осознав бестактность этого намерения. Лиса осторожно лизнула его замершую руку и сама подалась ближе. Ремус усмехнулся и прижал её к себе. Он бы долго ещё так лежал, если бы не холод. Поежившись, он со стоном сел. Лисица подобралась, глядя куда угодно, только не на него. На его недоумённый вопрос она фыркнула и прикрыла лапой глаза. Ремус покраснел до корней волос. Одежда во время трансформации не уцелела. Совсем.
— Извини, Марс, но я пока ничего даже сделать не могу, — забормотал он, пытаясь прикрыться. — Палочка осталась у тебя дома, а одежды я запасной не прихватил и…
Марисса тихо фыркнула, шлёпнула его хвостом по руке и скрылась за деревом, растущим за спиной Ремуса. У того не было сил шевельнуться, не то что любопытствовать касательно её ухода. Тем не менее он слышал тихую возню, какое-то бормотание и ругательства, произносимые шёпотом. Через несколько минут лиса снова появилась в поле его зрения, таща в зубах растянутый серый свитер и странного вида кривоватые штаны.
— А откуда штаны? — Недоумённо спросил Ремус. Марисса только посмотрела на него с нескрываемым упрёком.
Ремус поспешно натянул свитер, влез в штаны, встал потянулся и понял, что на этом его силы покинули. Ремус опустился на ближайший удобно подвернувшийся пень. Тело гудело и болело, как и всегда после подобных ночей. Хотя впервые после полнолуния он проснулся не один. Эта мысль его, по какой-то причине, крайне взволновала.
Лисица сидела рядом с ним, выжидающе глядя на него. Ремус смотрел на неё, понимая, что в голове творится жуткая каша из мыслей, ощущений воспоминаний и шквала чувств. В голове возникла одна-единственная ясная мысль.
— Ты оставила детей одних на целую ночь… Я понимаю, там Честа, но… Марс, одних. Ты о них не подумала?
Лиса прижала уши к голове и понурилась. Вытянутая мордочка приняла виноватое выражение. Ремус только усмехнулся. Следующей реплике помешал тот факт, что холод загребущими пальцами пробирался к Ремусу всё ближе и явственнее. И даже свитер не мог спасти. Тем не менее, он осознавал, что на аппарацию у него попросту не хватит сил.
— Извини, я, кажется, совсем без сил, — тихо сказал он, глядя на лисицу. — Не уверен, что меня хватит на аппарацию. Если честно, я душу отдам за возможность сладко выспаться.
Марисса с пониманием посмотрела на него, вздохнула и снова ушла за его спину. Когда Ремус хотел обернуться, прозвучал её голос:
— Закрой глаза и не подсматривай!
Ремус послушно смежил веки. Он почувствовал, как Марисса подошла сзади, как она обхватила его руками, после чего проследовал рывок сквозь пространство. Когда ноги коснулись твёрдого пола, а тепло своим дыханием опалило его, Ремус едва не упал от восторга и облегчения. Он распахнул глаза и обнаружил, что очутился в доме Мариссы.
Люпин обернулся, чтобы что-то сказать, да так и замер на месте с открытым ртом. Марисса на его глазах едва-едва успела запахнуть на себе тонкий длинный осенний плащ, который всё ещё болтался на крючке в прихожей. И всё же что-то увидеть Ремусу удалось. Что-то, чего видеть он не должен был. К примеру, тёмное бельё. Люпин снова побагровел. Марисса тоже чуть порозовела, но смущения своего не выдала.
— Честа приготовит тебе постель в спальне, — сказала она. Ремус подавил желание спросить «в чьей». — Можешь остаться и отоспаться, тебе это нужно. И спасибо за прогулку. Я знаю, что как мать я поступила вчера неправильно, но… мне это нужно было.
Ремус только недоумённо кивал, пытаясь сосредоточиться на чём-то кроме того, к чему его мысли возвращались. Масла в огонь подлило то, что Марисса подалась вперёд и легонько клюнула его в щёку, после чего, совершенно спокойно пошла босиком к лестнице на второй этаж, неся в руках раскисшие и размокшие от снега домашние тапки. На ступеньках она словно что-то вспомнила.
— Кстати, это юбка, — сказала она с улыбкой.
— Что? — Переспросил Ремус, вырывая себя из водоворота эмоций.
— Я трансфигурировала юбку, — пожала плечами девушка. — Тебе нужны были брюки, а у меня был тёплый мех, так что я попыталась сообразить хоть что-то. Ты сам спросил, откуда я их взяла.
— А… Да… Спасибо.
Снова улыбнувшись, она взбежала по лестнице вверх и скрылась из поля зрения Люпина.
Комментарий к Часть 87. (Хвостом к хвосту)
В названии - строчка из песни группы Мельница - Кицунэ (ею же и вдохновлялись)
========== Часть 88. (Изнанка) ==========
«Дорогой Сириус,
Надеюсь, ты получил хоть одно из моих писем. Я пыталась пробиться через стражей Азкабана, но те были неумолимы. Хотя тюремщики и пообещали передавать тебе письма, отсутствие ответа наводит на меня сомнения. Да-да, уроды, если вы не отдаёте Блэку мои письма, я вам в кошмарах явлюсь!
Ремус не одобряет того, что я пишу тебе. Как бы он ни хотел думать, что ты невиновен, он слишком доверяет фактам. Не сердись на него, ты же знаешь, что для него разум почти всегда на первом месте.
Как бы то ни было, мы по тебе очень скучаем. Детишки растут не по дням. Хьюго недавно нашёл метлу, похожую на ту, что ты дарил Гарри. Детская, помнишь? Вцепился в неё и не отпускает. Мы с Ремом с ног сбились, пытаясь поймать твоего сына. Бьюсь об заклад, в Хогвартсе будет в Квиддич играть. И у него определённо будет конкурент – Эйприл за метлу готова драться с кузеном на полном серьёзе.