– Говоришь так, будто ты уже давно изучил нюансы смертной жизни и играешь с Судьбой.
– Я и изучил, – пожал он плечами. – Пришлось. Судьба не очень любит, когда ей поддаются. А вот игры она любит. Но это немного другой вопрос.
Он достал одну из книг, осторожно пролистнул старые страницы и тонкими пальцами вытянул полоску серебристого света. Свет извивался в его пальцах, переливался и словно колыхался на несуществующем сквозняке. Смерть осторожно подул на пучок света, и тот мигом стал истончаться, пока не превратился в полоску белого пергамента.
Неторопливо вернув книгу назад, он двинулся дальше вдоль стеллажей. Взял ещё одну книгу, начал её перелистывать. Я позволила себе отвлечься, перевела взгляд на окна, за которыми всё ещё кружи холодный и далёкий космос.
Горячие ладони сомкнулись на моих плечах. Он появился за моей спиной совершенно бесшумно. Я задрожала. Волна паники ледяным каскадом игл метнулась вверх по позвоночнику и ледяным страхом ударила в голову, вгрызаясь в вырванное кем-то воспоминание. Спиной я чувствовала жар, исходящий от него и от того было ещё страшнее.
Он вытянул руку, демонстрируя мне тот самый свёрток.
– Что это? – Ошарашенно прошептала я.
– Это заклинание. – Ледяное дыхание щекотнуло шею, заставив вновь вздрогнуть. – Поможет тебе оградить детей от любых поползновений со стороны изнанки мира. Притупит все эти спонтанные всплески энергии, так что наша общая знакомая не сможет до них дотянуться.
Я колебалась, понимая, что дело может пахнуть керосином. Это было похоже на Свечу. С чего мне ему верить? Ремус был прав, я не должна…
– Свеча – подарок на свадьбу. Использовать ли её в своих целях или нет – твоё дело, – нетерпеливо произнёс он. – Здесь у тебя не так много альтернатив. Либо ты поверишь мне, либо продолжишь отбивать нападки Клариссы до полного своего развоплощения. И мы оба знаем, что ради детей ты примешь это заклинание. Ради них ты сделаешь и не такое. А мне не выгодно, чтобы вы умирали. Ни ты, ни твои дети.
Я протянула руку и уже готова была взять заклинание, но…
– А плата? – Спросила я, отдёрнув руку. – Чего ты хочешь взамен?
Смешок. Холодный, немного злой, но довольный смешок. Я чувствовала, как он наклонился ещё ближе, почти чувствовала спиной его, но не смела отстраниться.
– Умница, Марисса. Знаешь, что к чему, – прошептал он на самое ухо. – Я хочу одно желание.
Внутренности стянулись в тугой узел. Я инстинктивно сжала пальцами спинку стула изо всех сил желая отшатнуться или сбежать. Но ужас сковал меня, не позволяя даже шевельнуться. Желание. Боги, что он может пожелать?
– Не бойся, – продолжал он тем временем. – Я не пожелаю, чтобы ты кого-то убивала. Ты с этим и сама справляешься. Я не пожелаю твоей смерти, потому что в таком случае глупо было бы помогать тебе. Я не пожелаю с тобой секса, потому что он больше мне не нужен. Но в один прекрасный день я загадаю одно желание. Маленькое незначительное желание. И ты не посмеешь мне отказать.
Я обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Хотела послать его ко всем чертям, но понимала, что у меня не так много альтернатив. Если я исчезну, а Кларисса останется, то Ричард и Эйприл останутся без защиты. Вздохнув, я сжала заклинание в руке. У меня нет выбора. Бледно-зелёные глаза торжествующе вспыхнули.
– Только есть небольшой нюанс, – щёлкнул он пальцами. – Заклинание немного… нестабильное из-за всплесков сил. Тебе придётся его поддерживать.
– А если я развоплощусь? Кто будет тогда поддерживать его?
– Оно само восстановится, когда магия твоих детей придёт в стабильное состояние. А до тех пор… лучше избегать вспышек совместной энергии. Кто знает, чем это может обернуться
– То есть? Ты предлагаешь разлучить их? – Изогнула я бровь.
– Только в случае твоего исчезновения. И не надолго. После этого заклинание вновь заработает, потому как ничто не будет его… сотрясать.
– И как долго им придётся жить порознь?
– Зависит от тебя, – усмехнулся он. – Быть может, вообще не придётся. Однако, если всё случится раньше срока, то… одиннадцать лет. Недаром именно в этом возрасте в магические школы набирают студентов. Обычно всплески магической силы к этому возрасту сходят на нет.
Я уже готова была вышвырнуть заклинание ему в лицо и уйти, гордо задрав нос. Я готова была врезать ему по этой холодной самодовольной усмешке. Но не могла. Понимала, что не могу. Возможно, когда-нибудь сумею. Когда он придёт в Пустоту, чтобы забрать меня. Но сейчас – нет.
– Спасибо, – опустив голову, сказала я.
– Рад помочь, – с ледяной улыбкой произнёс он. Я отшатнулась и резко направилась к выходу.
– На твоём месте, я бы не затягивал с применением заклинания, – донеслось мне вслед. – Если хочешь, могу даже сказать, когда всё случится.
– Не надо. Я и так знаю, – не оборачиваясь, бросила я.
– А. Вижу. Ты себя предупредила? Похвально.
Уже взявшись за ручку двери, я остановилась. Неизвестно, удастся ли нам ещё раз поговорить, посему я должна задать один вопрос.
– Кьялар? – Окликнула я его.
– Это больше не моё имя, – нетерпеливо отозвался он. – Что?
– Что там находится? По ту сторону?
Я прямо-таки чувствовала, как он улыбается. Элегантно, холодно и немного торжествующе. Но не смела обернуться.
– Не имею ни малейшего понятия. Я – Жнец и провожаю только до ворот. Что за воротами мне не ведомо. Мне нет доступа к царству мёртвых, как иронично это ни звучало бы.
Не говоря ни слова больше, я распахнула дверь и выбежала из сна.
Комментарий к Часть 88. (Изнанка)
Муза: Ей-богу, это совсем не то, о чём мы хотели писать.
Йозефъ: Но оно нужно для дальнейшего развития.
Муза: Но… Ремус же… и… но…
Йозефъ: Потерпи до следующей части.
========== Часть 89. (Эмоции) ==========
Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Узкая полоса багрового света медленно поднялась из шипящих серых волн далёкого горизонта. Сизые облака медленно наливались краснотой. Над беспокойными волнами парили две чайки, что-то клекоча. Ветер шумно вздыхал в застывшем за спиной лесе.
В который раз я приходила в этот сон. Чужой, полный покоя и тишины сон. Полный доброты и тепла. И невероятной невысказанной нежности.
Я водила его и в другие сны. Где мы только не были… Там, где воздух на вкус подобен музыке снегопада, там, где трава пахнет новорожденным Эдемом. Мы не встречали на своём пути ни человека, ни странника, ни трагедий или наслаждения… Но только здесь, на берегу моря, при рассветном приливе я могла окунуться в этот невероятный мир чувственности, любви, добра и наивности.
Должно быть, потому что, в какой-то мере, это был наш мир. Наш каменистый пляж, на котором случилось достаточно значимых событий. Поэтому так хорошо было вернуться сюда. И пытаться забыть о вещах, которые когда-то произошли. Забыть обо всём. О том, кто мы. И о том, кем должны быть наяву.
Мы всегда молчали. Мы позволяли этому миру наполнить нас. Мы просто сидели рядом. И ничего не говорили. Лишь смотрели, как встаёт солнце, как светлеет небосвод, как прозрачный бледный свет раскатывается волнами над тёмным морем. И как же было хорошо… как же спокойно… как же чудно.
Я прислонилась к его плечу. Тихий смешок птицей взмыл в небо. Я подняла голову. Наши взгляды встретились. Тёплый и ласковый взгляд карих глаз пронзал меня насквозь. Я силилась отвести взор. Но ничего не могла поделать — я смотрела в его глаза, как заворожённая.
Ремус. Почему мне так хорошо? И почему от этого так паршиво? Почему мне кажется, что я предаю того, кто давно мёртв? Того, кого я любила и кого никогда не забуду. И того, кого я давно отпустила. Почему, сидя рядом с тобой на берегу, я лишь ищу себе повод, оправдание? И нахожу только причины упрекать себя за то, что я что-то испытываю к тебе.
Я понимаю, что мне слишком совестно делать первый шаг. Но понимаю так же и то, что если этот шаг сделаешь ты, я уже не сумею удержать себя.
Эд. Прости меня. Наверное, пора перестать за тебя цепляться. Одобрил бы ты это? Наверное, нет. Ты всю жизнь ревновал меня к Рему. Возможно даже небеспочвенно. Я любила тебя, правда. Всем сердцем. Но я помню, как сбежала тогда перед свадьбой. Я помню те посиделки в магазинчике Болка, когда тебя не было рядом. Я помню, как Ремус помогал мне и поддерживал меня. И помню, как нам с тобой было невыносимо жить в мире и в быту. Я влюбилась в тебя во время приключения. Ты сам был моим приключением. Но перед лицом тихой семейной жизни мы спасовали, согласись.