Я вздрагиваю. Передо мной я вижу двух улыбающихся ребят: черноволосый мальчишка с карими глазами и девочка с каштановыми кудрями и глубокими синими глазами. Девочка сжимает руку моего отражения, на плече мальчика лежит рука мужчины. Дети машут мне руками, смеясь.
Мои дети…
На глаза навернулись слёзы. В сердце словно вонзили зазубренный кинжал. Закусив губу, чтобы не разреветься, я отворачиваюсь от отражения. Наваждение тут же пропадает.
— Марс, ну, что? — Спрашивает Сириус. В полумраке он не видит моего лица.
— Н-ничего, — дрогнувшим голосом отвечаю я. — Только я и ваши отражения.
— Я же говорил! Несмешная шутка, Блэк! — торжествующе заявляет Джеймс. — Вот только как вы Рема сюда втянули?
— Да оно вправду показывает! — обиженно вопит Сириус. — Марс, подойди поближе, вдруг ты не там встала!
— Нет, я насмотрелась, — тихо отвечаю я, отходя в тень. Я не могла сдержать слёз, но не хотела, чтобы их видел кто-то другой.
На плечо мне опустилась рука. Вздрогнув, я обернулась. Из темноты выглянул Ремус. Он ничего не говорил, просто понимающе смотрел на меня тёплыми карими глазами. Вздохнув, я обняла его. Словно издалеко я слышу, как спорят Джеймс и Сириус.
— Я видела себя, — прошептала я, не размыкая объятий. — Какой могла бы быть моя жизнь без талисмана. Я видела… семью. Рем, прости, мы оба такие идиоты и ссоры наши такая чушь!
Он не отвечал. Только, молча, проводил по моим волосам рукой, прижимая меня к себе. А я всматривалась во тьму, жмущуюся по углам комнаты. Перед глазами всё ещё стояло видение моего отражения. Их глаза… Их улыбки…
Как же больно…
========== Часть 5. (Сорванное полнолуние) ==========
После похищения Эда Министерство Магии в кои-то веки вспомнило, что в Хогвартсе обучают цвет будущего магической Британии, а значит, что нас нужно охранять от всяких маньяков. Казалось бы: выслали авроров, да и хрен с ним, пусть кукуют на улицах Хогсмида. Ан нет, мы, ученики, бедные несчастные, страдаем больше всего. Нам ограничили время пребывания в деревне, ходить туда наказали только строгими отрядами. Каждую неделю на стенде в гостиных вывешивались списки, куда ученики вносили свои имена на право посетить Хогсмид. Потом деканы эти списки заверяли, ограничивали и выдавали старостам.
И тут начиналось самое интересное. Так как отряды были ограничены, то и мест было немного. Нам, старостам, приходилось сообщать детишкам, что они, по воле Рока, не имеют возможности посетить Хогсмид в это время. Конечно, в нас летели все возмущение, всё негодование и все тапки. Тогда-то я и оценила фразу «Гонцов, принесших дурные вести, сажали на кол». Аминь.
Дальше — круче. Старостам приходилось собирать отряды, в соответствии со списком, и конвоировать довольное стадо в Хогсмид. Опять же, казалось бы: шут с ним! Нам даже круче — в Хогсмид можем ходить всегда. Ага, как бы не так! Через час-два мы с пеной у рта носились по деревне и собирали подопечных, чтобы доставить их в замок в целости и сохранности. И делать мы это должны беспрекословно, неважно, сколько эссе мне нужно написать и сколько докладов сделать. Другие не могли этого оценить, а поэтому люто завидовали старостам. А мы что? Мы куковали в «Трёх Мётлах» и пили сливочное пиво, сетуя на судьбу нашу тяжкую, да бремя ответственности.
После фееричного разноса зала трактира мадам Розмета восстановила дверь и повесила на неё пару лишних щеколд. Уж не знаю, чего она так опасалась? Что кто-то ворвётся посреди ночи в трактир и вероломно выжрет все запасы огневиски? Хотя зря я так, её можно понять — при виде присланных Министерством авроров хотелось либо пить горькую, либо эту горькую от них запирать.
Это было три весьма колоритных мужика, явно уже матёрых авроров, понюхавших пороху. Вот только двоим этот порох явно ударил в голову — они были жуткими параноиками. Вихрем носились по Хогсмиду, проверяли каждую подозрительную личность, будь то кошка, ученик или милая бабуля. Доходило до того, что пару раз у нас на выходе отнимали список, проводили перекличку и спрашивали меня: «Это он? А это? А это точно она?! Уверена? Смотри, какие у неё подозрительные веснушки!». В первый раз было даже весело. Второй раз они наседали на Эда. В третий я начала подумывать, а не решат ли они, что я в сговоре с преступником. После четвёртого забава мне надоела, так что я пожаловалась Флитвику. Больше устраивать подобные допросы они не стали, но следили за нами в оба глаза.
С третьим нам повезло больше, но ой как не повезло мадам Розмете. Этот чуть сутулый дядя постоянно крутился у неё под ногами, требовал выпивку и постоянно стрелял взглядом в… хм… короче, любовался хозяйкой заведения. Пользы от него было мало, он был воплощением слова «олух», на что Эд мне тут же указал. Троицу авроров мы окрестили Олух, Пузырь (в силу шарообразной комплекции) и Остаток. Почему Остаток? Ну, на Уловку он не тянул, это уж точно.
В один из таких дней мы всем кругом старост сидели у бедной Розметы, которая зашивалась с наплывом клиентов.
— Я видел, как Остаток сегодня выпрашивал у третьекурсника, для чего ему могла понадобиться жабья икра. Бедняга так струхнул, что выдавить из себя ничего не мог. Пришлось вклиниться в их беседу и отвести пацана в замок чуть раньше, ещё и жабью икру покупать пришлось, эту-то доблестный страж порядка разбил.
— Никогда не понимала, зачем эта икра нужна в принципе, — говорила я. – Ну, она же такая… фи! Зато дети её сметают с лавок «Зонко» — только завозить успевай!
— Вырастешь — узнаешь, — хихикнул Эд.
— Да, куда мне до тебя, мудреца всея Рейвенкло, — я пихнула его в бок.
— Сарказм тут неуместен, барышня! — погрозил он мне пальцем.
— Не смей называть меня барышней, — ощерилась я. — Я тебе не Бетти!
Старосты издали протяжное «У-у-у!». В последние дни наши ссоры начинались именно с фраз: «Я тебе не Бетти» и «Я тебе не Люпин». Ну, как ссоры. Так, спорили, дулись друг на друга, а потом шли по своим делам, пока одному не понадобится помощь другого. Рутина, в общем.
Но на сей раз ссоре было не суждено завязаться, прервали нас самым пакостным образом. Какой-то мальчуган, который уже минут пять бегал туда-сюда по залу чёрт знает зачем (да я как-то и не интересовалась), при очередном пробеге через зал споткнулся и вывернул на меня склянку какого-то болотно-зелёного месива. Хвала демиургам, холодного и не вонючего, но любимый свитер был безнадёжно испорчен.
— О… простите, простите, мисс, я… я не специально, — лепетал парнишка. — Это всего лишь мушиный отвар, он безвреден, честно! Вообще безвреден!
— У тебя есть пять секунд, чтобы ты убрался, иначе я найду, что это за зелье такое, сварганю цистерну и утоплю тебя в нём! — рявкнула я, раздосадованная порчей свитера. Мальчишку как ветром сдуло. А ведь я его узнала, это он пару лет назад мне розу передал, когда у нас с Ремом состоялась довольно-таки тяжёлая беседа. М-да, парень блистает в сфере «не в то время, не в том месте». Когда-нибудь вручу ему награду в этой области в виде больших и смачных люлей.
— Зелёный тебе не к лицу, — заметил Эд.
Я хотела что-то ответить, но просто устало махнула рукой. Плевать. На всё как-то плевать.
— Отведёшь учеников? Я схожу переоденусь. Вдруг свитер ещё можно спасти.
— Топай, конечно, — пожал плечами Эд.
Остаток вечера я провела как в тумане. Ни черта не соображала. Списывала всё на усталость, в конце-концов, у меня С. О.В. в этом году, а тут ещё с учениками носись, ещё и за Мародёрами приглядывай, а то очень они разбуянились в последнее время. Плюс прибавить кошмары, щепотка паранойи и вуаля! Я — сомнамбула!
Свитер спасти не удалось, на половину домашней работы я попросту махнула рукой — сил не было.
С самого утра я была какой-то рассеянной, из рук всё валилось, ни одного заклинания путного я не создала, ловила себя на том, что секунд пятнадцать пялюсь в пространство. Ещё и снадобье на Зельеварении убежало. Эх. Мозг как будто ватой проложили.
— Эй, что с тобой? — Спрашивала Лина, пока я, уставившись на струю ледяной воды, мыла собственный котёл. — Ты какая-то потерянная. Где витаешь?