- Так вот ты какая, Нимфадора, – довольно хмыкнул Сириус и потрепал её по голове. Цвет волос этого двухлетнего чуда стали чёрными, как у нас с братом, мордашка скуксилась, сама девочка засопела, собираясь захныкать. Не нравится ей имя, сразу видно.
- Ой, Дора, только не плачь, пожалуйста! – Сириус замахал руками. Нас только-только допустили к ребёнку при условии, что она не будет кричать, а Андромеда сможет, наконец, всласть поковыряться в своём саду, пока мы присмотрим за этим чудищем. Но имя Дора почему-то её тоже не проняло. Плакать не стала, конечно, но продолжала кукситься.
- Тонкс, – игриво-сурово сказала я, присев на корточки. – А чего мы плакаем? Почему так скуксились, м?
Лицо ребёнка приобрело заинтересованное выражение, потом и вовсе разъехалось в улыбке.
- Тонкс! – звонко повторила она и расхохоталась. Потом ткнула в меня пальчиком. – Тонкс?
- Нет, я... Сириус, как бы моё имя покороче?
- Ма? – предложил тот, усевшись рядом по-турецки.
- Боюсь, «ма» уже занято и не подлежит конкуренции, – вздохнула я. Потом показала на себя. – Марс.
- Мас? – Нимфадора заинтересованно посмотрела на меня. Потом помотала головой и упрямо сказала. – Тонкс!
- Блэк! – Ответила я.
Девочка удивилась.
- Бек?
Теперь хохотали мы с Сириусом.
- Да, Бек, – смеясь, сказал мой брат.
- Бек? – она ткнула в него пальцем.
- Си-ри-ус, – по слогам сказал тот, показывая на себя.
- Си! – обрадованно заявила девочка. Потом снова показала на меня. – Мас! Си! Бек! – В завершение она ткнула в себя, сказала «Тонкс!» и побежала куда-то в лабиринт из игрушек.
- Ну, на том знакомство окончено, – улыбнулась я. – Ну что, Сибек, чем дитя развлекать будем?
- Не знаю, Масбек, есть идеи?
- Никаких. Поковыряемся в её хламе, авось что найдём?
- Дава-а-А-А-Ай! Больно! – плаксиво заявил брат, хватаясь за голову. Оказалось, малышка обогнула нас по флангу и схватила сидящего на полу Сириуса за волосы.
- Даже ребёнок знает, что ты должен уже подстричься! – рассмеялась я.
Сириус показал мне язык, поднялся, закрыл шторы, закрыл дверь. Мы с Нимфадорой с интересом наблюдали за его манипуляциями. Потом брат подошёл к племяннице, нагнулся и спросил:
- Хочешь фокус-покус, Тонкс? – девочка радостно закивала, хлопая в ладоши. Она наверняка ожидала мыльных пузырей или цветного фонтана из волшебной палочки. Но явно не того, что случилось после.
Сириус начал уменьшаться, его кожа покрылась чёрным густым мехом, лицо вытянулось, уши «переползли» на макушку. Через минуту перед нами стоял здоровенный чёрный пёс, виляющий хвостом. Я уже готова была успокаивать испуганную Тонкс, но та только заворожено уставилась на пса. Потом неуклюже приняла вертикальное положение, проковыляла к Бродяге и радостно протянула к нему ручки, приговаривая: «Аф-аф!» Тот лизнул её пальчики своим огромным розовым языком, опустился на живот и подполз поближе. Нимфадора, заливаясь счастливым смехом, схватила его за ухо. Брату это не понравилось, он кротко взвизгнул и дёрнул головой.
- Тонкс, покатаемся на собачке? – неожиданно предложила я. В глазах пса мелькнул ужас, а девочка серьёзно кивнула, глядя на меня. – Оп-па! – Я подхватила её и аккуратно водрузила на спину Бродяги, как на пони, придерживая за спину.
Брат осторожно поднялся и медленно пошёл по комнате кругом. Тонкс заливисто хохотала, дёргала его за загривок, ёрзала так, что я едва успевала её ловить и возвращать в сидячее положение. На третьем круге Бродяга выдохся, лёг на пол. Я стащила с него племяшку. Та возмущённо твердила: «Ещё!», но я строго сказала, что собачка устала. В подтверждение тому Бродяга перевернулся на спину, подставив тёплое меховое пузо. Тонкс запустила в шерсть пальчики и начала сосредоточенно чесать ему живот. Бродяга даже лапой задёргал от удовольствия, тихо поскуливая и отбивая ритм хвостом. Хвост привлёк внимание девочки. Она подползла к нему и попыталась схватить его ручонками. Минуты три пыталась, пока забава ей не надоела. Тогда она погладила пса по голове и удалилась к своим игрушкам. Сириус принял человеческий облик, поднялся, отряхивая одежду.
- Вся рубашка в шерсти, – бурчал он. – Ну что, твоя очередь?
- Моя? – Я удивлённо подняла брови. – Но у меня же не получалось надолго...
- Ты хотя бы попробуй.
Я пожала плечами и закрыла глаза. На минуту я превратилась в один большой орган чувств(метафорично, конечно!). Я слышала, как во дворе жужжат пчёлы, как пахнет Сириус псиной. Я ухватилась за эти чувства, я пыталась ощутить их как ощутил бы зверь. Постепенно запах становился сильнее, жужжание громче и тоньше, я чувствовала, как меняюсь, как с щекоткой отрастает шерсть, как удлинняются и кривятся ногти, превращаясь в когти, как зубы заостряются и увеличиваются клыки. И хвост. У меня рос хвост. Больше по ощущениям это напоминало зуд и щекотку в области поясницы. Когда я открыла глаза мир изменился. Всё вокруг стало большим, тусклым, но пахло так ярко, что в красках не было нужды. Уши улавливали малейший шорох. Я окаменело сидела на полу, опасаясь пошевелиться. Обычно после этого я превращаюсь в человека. Само собой, конечно, но мне просто нужно больше практики. Кстати, моей анимагической формой оказалась чернобурая лисица.
- Ну, ты будешь шевелиться?
Голос Сириуса я едва разбирала. Человеческая речь в этот момент казалась мне странной. Я больше понимала интонации, нежели звуки, которые он издавал. Они были полны любопытства и нетерпения. Я осторожно двинула хвостом. Влево. Вправо. Снова влево. Теперь быстрее. Человеком я не стала. Здорово. Окрылённая успехом, я осторожно встала на все четыре лапы и настороженно замерла. Какой прогресс! Шаг. Шаг. Ещё один. И ещё... Всё давалось мне трудно, я едва сдерживала себя, чтобы не превратиться снова в человека. По ощущением это напоминало попытку вкатить огромный валун на высокую гору.
- Ты слишком много думаешь, – говорил мне Сириус. – Это по-человечески. Сейчас ты зверь. Звери не думают, у них есть только инстинкт и чувства. А так как ты думаешь, это мешает тебе быть зверем. Давай, выпусти внутреннего лиса на волю!
Я фыркнула. В животном облике это было особенно забавно. А потом я решила внять его совету. Отодвинув сознание на задний план, я прогулялась по комнате, нашла уснувшую в игрушках Нимфадору. Она пахла молоком и конфетами. Решив, что лучше её не трогать, я двинулась дальше. Для такого небольшого зверька, как я, комната казалась огромной, завалы игрушек напоминали лабиринты. Я легко вскочила на какую-то коробку, потом на комод, стоявший шагах в двух. О, это было незабываемое ощущение. Мышцы двигались совсем иначе, каждый прыжок вызывал сладостную дрожь. Я завороженно прислушивалась к своим ощущениям. Хотелось бежать. Куда угодно. Главное, бежать, бежать, бежать! И прыгать! Позволить окружающему миру оглушить себя всевозможными звуками и запахами, опьяненной нестись по лесу, чувствуя, как ветер ерошит шерсть на загривке. От полноты чувств я тихо и кротко тявкнула. Сириус издал странные лающие звуки. Смех. Надо же, как странно он звучит, когда иначе его воспринимаешь...
Послышались шаги. Совсем рядом. Запах земли, цветов, пыльцы и Нимфадоры. Андромеда.
Я спрыгнула с комода и спешно превратилась обратно в человека. Обращение вызвало некоторые проблемы – у меня остались хвост и клыки. В панике я метнулась к окну и села на подоконник прямо на собственный хвост, едва сдержав визг. Больно!
Дверь открылась, заглянула кузина. Спросила, как мы тут. Я молча приложила палец к губам и указала на уснувшую племянницу. Меда подхватила малышку и уложила в кровать со словами «тихий час». Предложила нам выпить чаю в саду. Сириус выручил, сказал, что хочет ещё немного посидеть с племяшкой, пусть даже спящей. Андромеда понимающе кивнула и вышла, сказав, что чай нас ждёт. Когда за ней закрылась дверь, я соскочила с окна и бросилась к брату. Тот посмотрел на меня и тихонько заржал. Если бы не Дора, ржал бы он в голос, да так, что стёкла звенели бы.
- Не бойся, у меня так же было. Тебе к лицу, кстати!
Я оскалилась и зарычала, показав клыки. Брат разразился новым приступом смеха. Я ждала, пока он успокоится, нетерпеливо и раздражённо помахивая хвостом.
- Так, спокойно. На счёт пять сделай глубокий вдох.
Раз...два...три...четыре...пять...