Но уже через четыре часа все снова были в сборе, снова на кухне и снова все мрачные. Лина и Андромеда готовили завтрак, мужчины сидели, каждый погружённый в свои думы.
— С ней же всё будет хорошо? — Спросил, наконец, Ремус.
— А как же иначе, — пожал плечами Тед. — Меда — мастер своего дела. К тому же, Марисса проснулась, а это уже хорошая новость, разве нет?
— Смотря, что последует за этим пробуждением, — буркнул Эд, глядя в окно. — Она проснулась слепой. И ещё чёрт знает, что может случиться после, может, это только цветочки.
— Заткнись, Лафнегл, — прорычал Ремус, хлопнув рукой по столу.
— С чего это? Она мне рассказала, что могло с ней случиться, когда рухнула эта её ментальная стена. Могу сделать вывод, что она легко отделалась. Если она, конечно, в своём уме. Могла ведь потерять рассудок — запросто! Я видел, как она обратила тех людей в пепел, не удивлюсь, если она…
— Заткнись, я сказал! — рявкнул Люпин, вскакивая. — Ты ничего об этом не знаешь!
— Побольше некоторых! Я так понимаю, ты про эту самую «ментальную стену» впервые слышишь! Она тебе не рассказывала? Нет? А мне – да!
— Ты оказался в нужное время в нужном месте и всё тут! С таким же успехом она могла открыться тумбочке.
— Да хоть бы и тумбочке, но не тебе, Люпин!
— Так, стоять! — Джеймс вовремя схватил Ремуса за занесённую для удара руку. — Нам тут драки не нужны, так что умерьте пыл.
— Ты, братец, тоже молчал бы, — ткнула в сторону Эда вилкой Лина. — Ремус прав, ты просто оказался в нужное время и в нужном месте. К тому же, мне Марс тоже ничего не говорила.
Эд пробурчал что-то неразборчивое. Внезапно в кухню вбежала Нимфадора.
— Мама! Смотри, кого я привела! — восторженно воскликнула девочка и тут же скрылась. Через мгновение она осторожно ввела в дверь Мариссу. Девушка, смеясь, шарила руками по сторонам, шаркала босыми ногами, чтобы ни на что не наткнуться. Синие невидящие глаза были устремлены прямо перед собой.
— Не убей меня, Тонкс, — улыбалась Марисса. — Всем доброе утро! Мы пришли на запах кофе!
— И блинчиков! — важно поддакнула Дора.
Ремус тут же подскочил к девушке, сгрёб в охапку и обнял. Та даже охнула.
— У меня есть три варианта, кто ты, но давай ты лучше сам скажешь!
— Скажи, ты способна прожить хотя бы год, чтобы я не опасался за твою жизнь? — выдохнул Ремус.
— Боюсь, что нет. — Марисса обняла парня, запустив пальцы в его волосы. — Иначе будет неинтересно. Я соскучилась, Рем. — Потом она разжала объятья и повернулась к ребятам. — Друзья! Я жива и почти здорова! Отпразднуем сие знаменательное событие чашкой крепкого кофе! Могла бы сказать, что я рада вас видеть, но это будет ложью. Хм… Рем, я же не в пустоту вещаю, да? Они здесь? А то было бы немного неудобно.
— Здесь-здесь, — откликнулась Лина.
— Я, кстати, слышала вашу перепалку. Где Эд?
— Я тут.
— Мне это немного дало, подойди поближе, — она вытянула руку. Эд подошёл и коснулся её ладонью. Марс пальцами пробежала по его руке вверх, нащупала плечо, шею, голову… и отвесила смачный, но чуть неловкий подзатыльник. — Чтобы я такого больше не слышала! Тебя, Ремус, это тоже касается! Услышу, как вы бранитесь, головы поснимаю! А теперь дайте мне мой завтрак, я голодна, как стая волков!
— Как ты себя чувствуешь, милая? — Спросила Андромеда, переворачивая блинчики на сковороде.
— Гораздо лучше, чем могло бы быть, — девушка дёрнула плечом. – Я, собственно, зачем спустилась… Здесь же все в сборе? Отлично. Я хотела с вами поговорить. Кажется, нужно вам объяснить, из-за чего весь сыр-бор.
Она говорила и говорила. Добрых полчаса ушло на рассказ. Никто её не перебивал, никто не решался задать вопроса. А она всё говорила. И про талисман, и про энергию, рассказала про озеро, про Йоре, про похищение, про ментальную стену и лабиринт.
— Как тебе удалось выбраться? — спросила Лина, когда Марисса в красках описала, как её поглощала Тьма.
— Там… была девочка, — нахмурившись, словно вспоминая, ответила Марс. — Маленькая девочка, лет двенадцати, в белом платье…
— В белом платье, с канделябром и заштопанными глазами? — подал голос Эд. Все, кроме Мариссы, удивлённо уставились на него.
— А ты откуда знаешь? — спросил Сириус.
— Я тоже был в этом лабиринте, — ответил Эд. — Те три дня, что я провалялся в Больничном крыле. Все эти дни я метался в своём сознании, ища выход. Иногда я слышал, как вы со мной говорили, голоса помогали найти мне нужную дверь. Иногда мне казалось, что меня кто-то просто ведёт за руку. А потом… Потом я попал в тот коридор, который ты описала. Там я её и увидел. Она подожгла Тьму вокруг меня, всё зашлось синим пламенем, как та стена в хижине. Потом я увидел в этом огне силуэт чёрной двери, поспешил к ней и… проснулся. У тебя было так же?
— Почти, — кивнула девушка. — Я не проснулась, я оказалась в Воющей хижине с… Наваждением, уж не знаю, как обозвать эту даму. Она сказала, что стену я больше не смогу возвести, что я рискую, проснувшись. Ну, про слепоту она тоже упомянула. Тут я, в каком-то смысле, сама виновата. Она предлагала переждать, пока зрение восстановится полностью, но я не послушалась. Уж больно хотела вас снова увидеть. Иронично вышло, да. Так, где мой кофе?
После пробуждения девушки ребята остались в Дартмуте ещё на две недели. Ремус, Сириус и Лина не хотели оставлять Мариссу, пока та не обретёт снова зрение, Эд не желал бросать сестру, Джеймс и Питер оставались ради Ремуса.
Через три дня Марисса стала проситься выйти на улицу. По началу прогулки ограничивались садом. Потом она, наловчившись пользоваться тростью, умудрилась убедить сводить её в город. Ещё через пару дней она уговорила отвести её на берег Дарта. Обычно гуляли по двое, по трое.
Ремус смотрел на неё с неподдельным изумлением и восхищением. Он ожидал, что ему придётся поддерживать и утешать девушку, но та лишь смеялась и шутила над собственной слепотой, самостоятельно научилась ориентироваться в пространстве, даже изредка делала подножки Эду или Сириусу тростью. Видно было, что в утешении она не нуждается.
Эд поглядывал на Мариссу с опаской. Он помнил её рассказы о безумии, которое может её охватить, о большой цене, которую девушка должна была заплатить. С каждым днём он начинал думать, что слепота и есть цена, но он чувствовал какой-то подвох.
В один из дней, когда Марисса решила снова прогуляться до Дарта, её сопровождали Эд и Ремус. Говорили они мало, все трое ощущали висевшее между ними напряжение. Только на набережной Эд решил оставить их наедине, чтобы те смогли всласть наговориться и намиловаться. Самому ему было тошно, так что он направился вдоль реки, минуя рыбацкие магазинчики.
Ремус смотрел на свинцовые волны широкой реки, сжимая в руке ладошку Мариссы. В голове ворочались тяжёлые мысли. Он хотел задать ей так много вопросов, но всё никак не мог решиться.
— Ты хмуришься, — улыбнулась Марисса. Она устремляла невидящий взгляд прямо перед собой. — Что случилось?
— С чего ты взяла, что я хмурюсь? — спросил Ремус, повернувшись к ней.
— Я чувствую. — Она постучала пальцем по кулону на шее. — Я рассказывала тебе теорию о том, что волшебники — резервуары магической энергии? Ну, считай, что я чувствую эту самую энергию с помощью этой штуки.
— А исцелить себя ты с её помощью не можешь?
— Боюсь, это было бы слишком просто, — хмыкнула она. — Вряд ли кулон может исцелять вызванный им же недуг. К тому же, это достаточно интересный опыт.
— Каково это?
— Быть слепой?
— Угу.
— Как будто не можешь проснуться, — помолчав, ответила Марисса. — Ты уже не спишь, сон тебя вытолкнул из своих владений, уже сейчас-сейчас прозвенит будильник, вот-вот ты откроешь глаза. Но не можешь. И будильник не звенит. И глаза не открываются. И ты лежишь в кромешной тьме, не в состоянии проснуться до конца или заснуть обратно. Как-то вот так…
Губы её на мгновение дрогнули.
— А… Андромеда тебе рассказала о твоём… ну… недуге? — выдавил Ремус вопрос, волновавший его с самого первого дня после её пробуждения.