Как ни странно, но наемник не испытывал чистой бурлящей радости, уместной для этого момента. Глухое удовлетворение, удушающую ярость, и горечь от того, что эта победа запоздала на долгие годы – это да.
Рокер отрисовался за спиной Смэшера, сверкнул рассыпавшимися пикселями, сплюнул на пол и закурил, улыбаясь криво, одновременно победно, презрительно и болезненно. Принялся как обычно нервно, энергично метаться из стороны в сторону: пара коротких шагов, изящный резкий разворот на каблуках, рывок в обратную сторону. Движения завораживающе гибкие, красивые, животные – можно смотреть вечно, как на пламя. Взгляд Сильверхенда перемещался с поверженного монстра на Ви. И, удивительно, но в его прищуренных карих глазах соло тоже не видел казалось бы логичного при этой ситуации всепоглощающего довольства. И не чувствовал мстительного восторга. Эмоции Джонни были яркими и ясными всполохами в сознании Ви: дело сделано отлично, так, как было должно, а сейчас нужно покончить с ним, забыть навсегда и сосредоточиться на более важных задачах. Куда более приоритетных. Для наемника. Для самого рокера. Спасти Ви, вернуть ему его жизнь. Да и Микоши ждет их уже слишком долго. Пора разъебать наконец блядскую тюрьму душ во имя светлого, сука, будущего всего человечества.
- А теперь про неоплаченный счет, мудак кибернетический, – задыхаясь от боли, прижимая искалеченную кисть к груди, пытаясь укачать ее, немилосердно горящую, Ви шагнул вперед, приближаясь к потрескивающему в прошивающих его разрядах боргу. Да, пора было заканчивать, но ублюдок должен был услышать это имя перед своей смертью. Возможно, для соло это было важнее, чем для самого Сильверхенда. Что же, иногда Ви смутно подозревал, что он любит рокербоя сильнее, чем тот – сам себя. – Привет тебе от Джонни Сильверхенда, уебок.
- Ты издеваешься или что? – прохрипел Адам металлическим глухим голосом, снова содрогаясь.
Издевался ли наемник? А издевался ли Смэшер, когда ронял свою презрительную фразу, прежде чем выпустить пули из своего наручного пулемета по беспомощному Джонни, распластанному после кошмарного падения с высоты на крыше пылающей Арасака-Тауэр? Прежде чем уничтожить эти силу, огонь и свободу?
Ви хотел, чтобы имя рокера мучительно пылало в больном мозгу борга охуенно огромными буквами, когда он отчалит в ебаную преисподнюю. И чтобы оно сопровождало его всю посмертную вечность, если она существует. Жаль, конечно, вряд ли есть другая жизнь после смерти, кроме энграммной. Лично для этой кибернетической бляди стоило бы ее персонально обеспечить.
- Джонни? – приглашающим жестом наемник протянул в сторону Сильверхенда пистолет, признавая его право на добычу, на месть, на возмездие. Но рокербой внезапно отрицательно качнул головой.
- Просто кончай его, – переносицу Джонни пересекла знакомая горизонтальная морщинка, а верхняя губа дрогнула, приподнимаясь в нетерпеливом оскале. – Давай, Ви, время.
- Не повезло тебе, мудила, – Ви солгал бы, если бы сказал, что этот исход его огорчал или не устраивал. Желание уничтожать затапливало его до краев. Оскалившись, соло сунул ствол в кобуру. Заходясь от чистейшего потока ярости, размахнулся правой здоровой рукой, крутанув мощность до максимального показателя, и вонзил пальцы в живой, гладкий, горячий мозг борга, стискивая, сжимая, выкручивая и дергая на себя. В горсти сначала треснуло, затем лопнуло, просочилось меж пальцами, потекло влажно и склизко, и соло, стиснувшего зубы до скрипа, чуть не вывернуло одновременно от бешеного удовлетворения и отвращения разом. Красные оптические импланты уебана мигнули дважды и погасли. Смэшер очень символично рухнул прямо под ноги рокера, распластавшись изломанно и жалко. Сильверхенд неопределенно дернул уголком губ, глядя сверху вниз на своего поверженного врага, вновь затянулся, крепко сжав фильтр губами, и почти сразу перевел взгляд на Ви. – Два пальца и глаз – не слишком большая цена за этот, блять, кайф.
- Держись, Ви. Осталось еще немного. Вик тебя починит, будешь как новенький, – мелькнув в вихре помех, рокербой переместился, оказавшись рядом, и несильно хлопнул наемника по правому плечу, задержав прикосновение и сжав ободряюще металлические пальцы. Джонни, идущий на смерть, его подбадривал. Охуеть, как уместно. Просто смешно, блять. О да, сейчас Ви переживал именно, что за свои ебучие пальцы, валяющиеся где-то на полу! Что же ещё могло волновать его сильнее? Он физически вымотан, выбран до дна, он выжат досуха последним боем, ему больно, больно, пиздец как больно. Но все это, как ни удивительно, было отнюдь не в топе списка его проблем. Гораздо хуже, как бы странно это ни звучало, было то, что они преодолели последнее препятствие, переступили через труп последнего врага на пути к жизни соло, которая означала смерть Джонни. Глупая иллюзия, что что-то ещё возможно – да насрать что! – пошла уродливыми трещинами и осыпалась, и Джонни умрёт снова буквально через десять шагов. Но похуй, блять, ведь Вик его подлатает! – Давай, последние метры. Микоши. И все закончится.
Весь путь по Арасака-Тауэр наемник ощущал себя так, словно шел через плотную толщу воды, как в дурном сне, когда ты знаешь, что в конце коридора, на самом верхнем этаже или в самых глубинах подземелья тебя ждет чудовище. Опасность. Неистребимое горе. Смерть. Но теперь решающие шаги не желали даваться ему вовсе.
Все существо Ви противилось движению вперед. Его как будто разрывало на две части, блять.
Одна его половина мучительно горела, упиралась, убеждала его истерично в том, что происходящее – какая-то дикая нездоровая ебанина, он просто рехнулся, если собирается вот прямо сейчас убить любимого человека своими руками, выменять его жизнь на свою. Да какая сука, блять, вообще так бы поступила? Какой псих?
Вторая же въебывала ему с размаху знатную оплеуху и грубо толкала в спину, напоминая о том, что слово нужно держать, что он не вправе решать за Сильверхенда, этим повергая его в ад, что Микоши в любом случае необходимо уничтожить.
И наемника разметывало в пыль. Снова, как и тогда в Пустошах, казалось, что он сходит с ума. Физически не может подчинить свое, но ставшее внезапно чужим тело. Голова его горела, мозг же наоборот словно сковывало толщей льда, омывало каким-то диким северным потоком, замораживало до состояния айсберга. Он был в ужасе, он был заполнен горем до краев.
Но рокербой смотрел на него своим пламенным решительным взглядом магических раскосых глаз и Ви, на миг ярко возненавидев этот ломающий его волю огонь – и все равно парадоксально любя его всем сердцем, – через силу вбил в свой кипящий мозг слова данного Джонни обещания, словно детскую считалку.
Разъебать Микоши. Не сдаваться. Не сметь ставить жизнь рокера выше своей. Выжить. Беречь свою жизнь.
Разъебать Микоши. Не сдаваться. Не сметь ставить жизнь рокера выше своей. Выжить. Беречь свою жизнь.
Разъебать Микоши. Не сдаваться. Не сметь ставить жизнь рокера выше своей. Выжить. Беречь свою жизнь.
Да блять!!!
Мысленно изнемогающе и болезненно застонав, соло, повторяя про себя слова, – от крайней сосредоточенности беззвучно подрагивали губы, – развернулся к шлюзовым воротам и сделал, как в тумане, первый шаг, с трудом переставляя ноги.
И успел, пошатываясь, даже преодолеть пару метров, пока не осознал, поглощенный до этого собственным горячечным сумасшествием, что сложности у него, оказывается, не только с волей, но и с телом.
И именно в этот момент, когда он наконец-то понял, что ноги его тяжелы не только от ужаса и невозможности выносить происходящее, биочип рехнулся окончательно. Кровь хлынула носом и горлом. Соло пришлось согнуться, чтобы не задохнуться, и выкашлять всю скопившуюся в легких жидкость. Голова закружилась резко, мир провернулся, словно утек из-под ног, и Ви рухнул на колени, а потом и вовсе завалился плашмя, когда в виски ударил как будто электрический разряд.
Успел выставить рефлекторно руки вперед, уберег лицо, но искалеченную кисть распахало такой мукой, что наемник заорал, как ему показалось, в голос, но на деле лишь жалко и хрипло засипел. Тело сотряслось крупно, затем по нему прокатилась волна мелких подергиваний. Оптику единственного глаза рассекли алые жуткие артефакты, перекрывая почти весь обзор, затапливая картинку.