Отлично, в отсутствие Сильверхенда Ви, кажется, начинал общаться сам с собой в двух лицах – ебанько и логика. Наемник полагал, что ебанько – это его обычная натура, а логика выступала сейчас за крепко спящего где-то внутри его сознания Джонни.
Виски терял вкус и пился уже как вода – верный признак того, что завтра будет плохо. Но от отвращения к себе было еще хуже. Может быть, оглушающее похмелье заставит Ви завтра позабыть хотя бы на время о незаживающей ране.
Нет, о мужской ебле соло не знал ни хуя, что бы ни повизгивал с придыханием в его голове Ви-ебанько. Брать наемник умел, как любой мужик, отдаваться – нет. Так что кроме этих поэтичных платонических желаний, рассуждать ему было не о чем. Недостаточность опыта, знаете ли. Оставался вопрос: логично ли желать того, сам не знаешь чего?
Возможно, пришло в голову Ви, это и не любовь вовсе? А просто охуительная дружба, восхищение Сильверхендом, помноженные на действие биочипа? Нет, Ви, с друзьями, блять, так не поступают… А, возможно, он таки бисексуал? А может быть, Ви и вовсе, в таком случае, не туда ходил в попытке сбросить сексуальное напряжение?
Сосредоточенно и пьяно, стараясь не растерять решительности, соло обвел взглядом покрасневших глаз бар. Найти себе партнера для перепихона в любой точке этого города никогда не было проблемой. Это же Найт-Сити, детка. Тут каждый находится ежесекундно в поисках удовлетворения всего нескольких базовых потребностей – денег, ебли и славы.
Нет, этот в позолоченном пиджачке, который пялится сально из-за углового столика, пусть идет нахуй, – больно прилизанный, словно только что вывалялся в солярке. Может быть, хромированный шатен за столиком у дверей? Ви просканировал мужика оптикой, но тут же скривился в отвращении, которое, кажется, навсегда перенял от Сильверхенда – «ебаная Арасака» (тм).
Вычленив наконец-то рационально и расчетливо подходящую жертву, Ви поднялся с барного стула и, покачиваясь, решительно двинулся вдоль стойки. Проходя мимо выбранного пиджака, несильно хлопнул того по плечу и проронил сквозь зубы: «Пошли». Тот ухмыльнулся, снова прошелся довольным взглядом по крепкой и подтянутой фигуре Ви, расплатился, кивнув бармену, и последовал за наемником.
Найт-Сити, где любые сделки, особенно те, в которых участвует тело, заключаются одним кивком, хлопком по плечу... Велика ли ценность? Каждый забивает свое воющее одиночество доступными ему способами: пылесося ли десятую за ночь дорожку синтококса; надрачивая ли на новый брейнданс с расчлененкой или малолетками; рассекая ли пылающие неоном дороги на спорткаре на полной скорости, рискуя въебаться в ограждение моста, а то и в незадачливого пешехода – не это ли наконец-то станет спасением от вечной гонки на износ? А можно и снять незнакомца в баре для парочки свежих экспериментов, особенно если душа пуста, как карманы последнего невезучего попрошайки в Арройо. Каждому из этих беглецов предстоит все равно проснуться утром на влажных простынях все с той же сосущей пустотой и отчаянием, зовущим пойти в душевую, приспособить там к кронштейну ремень и вздернуться нахуй, или же ощутить манящий зов высоты, стоя на ограждении балкона высотки.
Так хули бы нет?
- Я Майк, – попытался улыбнуться снятый наемником пиджак – черноволосый, загорелый, чуть выше Ви и совсем незначительно шире в плечах. Лет тридцати пяти.
Как Джонни.
Завали ебало, ебанько. Ничего общего.
- Мне похуй, Марк, – сообщил безразлично Ви, привалившись плечом к стенке лифта, и потер переносицу. Виски исполнял какую-то шаманскую пляску в голове, но обратно пока не просился. – Трахнешь меня, и разойдемся как в море корабли.
- Как скажешь, – ухмыльнулся корпо, продолжая довольно оглаживать обтянутый майкой торс Ви взглядом. – Мне подходит.
Да еще бы, блять.
Отель был выебистый, до пизды дорогой, не чета тем дырам, по которым они шлялись с Джонни – ни тебе мертвого наркомана, доедаемого крысами в углу, ни гор мусора, – одна стерильность, строгость и выебоны. У Ви руки чесались от непреодолимого, пьяного, наверное, желания разъебать этот звенящий вылизанный порядок. Можно было бы начать с голопроектора в номере, например. Ради этого можно было даже спуститься в тачку за битой. Но пиджак, наверное, его бы не понял.
Откуда эти панковские заебы? Разве Ви не хотел всегда комфорта и богатства? Разве не к этому стремился всем своим существом?
В номере пиджак мягко притиснул наемника к шкафу, впился губами в кожу над ключицей, оставляя засос. Ви запрокинул голову и пьяно смотрел в потолок, силясь ощутить хотя бы что-нибудь – не то, чтобы жар, накрывавший его в номере «Пистис София», но хотя бы легкое возбуждение, шевеление в штанах. Словно услышав его мысли, мужик огладил его пах, потер ширинку, нащупывая член, выдохнул жадно и горячо в плечо Ви. Соло дышал носом и слушал себя. Запахи были не те – смесь изысканной парфюмной горечи с каким-то неуместным дорогим конфетным привкусом. Не пот. Не кожа. Не металл. Ну хоть никотином перло, это у нас от каждого первого в Найт-Сити…
Худо-бедно от настойчивой стимуляции член Ви все-таки ожил. Наемник выдохнул носом, оттолкнул пиджака, снял кобуру и решительно сорвал через голову майку, обнажая торс, затем повалился на кровать, размерами, чистотой и аккуратностью убранства напоминающую линкор, расстегивая пряжку ремня и с усилием стягивая проклятые обтягивающие кожаные штаны. Солдатские жетоны звякнули и холодом приникли обратно к телу. Ви остался обнаженным. Мускулистый, поджарый, мощный. Кожа – словно карта неблагополучных районов, расцвеченная разнообразными шрамами вдоль и поперек.
- Пиздатые импланты, дорогие, – заценил профессионально корпо, опустился рядом, оглаживая тело Ви ладонями и взглядом. – Ладони, предплечья, икры… Остальное свое, такое красивое? Спорт?
- Ебаться будем или ты на мусорщиков работаешь и меня на хром подумываешь разобрать? – охуенный спорт у Ви – ежедневно по двадцать подходов раздачи пиздячек и подъема тяжеленных стволов. Наемник решительно содрал с пиджака рубашку и потянул его на себя. – Хватит уже, блять, вежливых бесед.
Издав стон, мужик послушался и вжался в Ви, привалился всем телом, жадно шаря по плечам и бокам соло. Это не было похоже на Джонни. Ви не плавился от желания, горячая волна не перла оглушающе по телу, не было желания впиться в этого пиджака до боли, до стона. Это было похоже на такое себе сомнительное развлеченьице.
Когда ладонь мужика коснулась его члена, ухватила и начала надрачивать, соло испытал желание увернуться от этих прикосновений, но усилием заставил себя лежать ровно. Возбуждение, какое-то грязное, мутное и несильное потихоньку бултыхалось где-то внизу живота, вызывая больше желание проблеваться, нежели потрахаться.
Ви постарался сосредоточить взгляд на чем-нибудь за плечом корпо, чтобы унять зудящую тошноту, перевел взгляд на шкаф, и наткнулся взглядом на… Сильверхенда, в своей обычной позе привалившегося к стене. Скрестив руки на груди, тот с неясной кривой ухмылкой смотрел прямиком на Ви. И глаза его были – два дула пустоты и тьмы. Нос морщился как-то по-звериному от запредельной ярости – эту мимику Ви знал, она свидетельствовала о неописуемом бешенстве, верхняя губа ползла вверх в оскале, словно у пса, и, что было ужаснее всего, рот при этом все еще искажала безумная ухмылка.
Наемник попытался припомнить, когда же он принял последнюю дозу омега-блокаторов, но виски стерло всю память, смешав время. И Ви моментально покрылся потом.
- А вот, блять, и Джонни, – «ни с того, блять, ни с сего» успело мелькнуть в голове у соло, прежде чем рокербой расцепил руки на груди и в сполохе помех мелькнул, перемещаясь к постели, где мужик все еще что-то там делал с замороженным намертво ужасом телом наемника. Джонни рывком склонился над Ви, ладони впечатались в постель по обе стороны от головы. – Развлекаешься, Ви?
Знакомо содрогнуло и на секунду выгнуло всем телом, когда рокер рывком, без единого слова, вопроса или усилия перехватил контроль над телом – Ви словно гигантской волной отшвырнуло в сторону. И перекрыло каким-то запредельным бешенством, до темноты в глазах, до остановки сердца. Ви отстраненно, утопая в этой ярости, чувствовал, как сомкнулись пальцы его – сильверхендовской – левой кисти, он почти слышал щелчки хромированных пальцев металлической руки Сильверхенда, сжимающихся в кулак.