– Не. Еще мой повар Ариэль, но у него сегодня выходной, и этот потом, Мигель… – зачем-то повелся на смену темы и пустился в объяснения Евродин, ухватившись за стакан и глядя отсутствующим взглядом куда-то за спину рокербоя, мимо него. Именно на этом взгляде соло показалось смутно, что с Керри все-таки что-то вовсе не в порядке, даже если не учитывать неожиданное появление пятьдесят лет назад обнулившегося лучшего друга. Царапнула мысль, что Джонни вовсе не просто так измывается, щедро разбрасываясь никому не нужными бессмысленными вопросами. А Керри тем временем сбился с перечисления и вдруг вызверился как-то устало, нахмурив темные брови. – Блять, зачем я?.. Не твое дело, чум. Рассказывай сам давай.
– Долгая история, Кер, – расцепив руки, рокер вытащил из зубов сигарету и нарочито лениво стряхнул пепел на пол, продолжая тянуть из ситуации весь доступный драматизм.
– Да мне похуй, – припечатал Евродин, наконец-то разжав пальцы, и толкнул стакан по столу к Сильверхенду. Сам покопался где-то на полу и выудил еще одну посудину, наполнив и ее текилой. Лицо его оставило странное отсутствующее выражение, вернулась заинтересованность, и даже блеснули во внезапной улыбке ровные зубы. Керри вообще улыбался очень неожиданно, как успел заметить Ви, – хмурился, раздражался, ухмылялся, переходил к серьезности, взрывался, а потом снова удивлял усмешкой. Судя по всему, он был человеком настроения, искренним на реакции и не запаривающимся над тем, чтобы сдерживаться или скрывать что-то. Одна из причин, по которым они были так близки с рокербоем? – Мне важно, чтоб трагизма в каждом моменте было, что пиздец. Только не рассказывай мне, что ты все это время колесил с кочевниками, подставляя свое лицо ветру… Или что ты тусил на орбите и решил оттуда слезть, только для того чтоб меня тут говном поливать. Иначе я ебанусь.
– Поверь, трагизма в этой истории столько, что ты будешь рыдать как сучка, – ухватив стакан, Джонни покрутил его в пальцах, задумчиво рассматривая на свет чьи-то чужие отпечатки, а после, ничуть не брезгуя, сделал с наслаждением хороший глоток.
А после со всей своей щедростью вывалил на модно обесцвеченную голову Евродина весь пиздец последних пятидесяти лет своей жизни и посмертного цифрового существования. Впрочем, надо сказать, что излишней драмы все же постарался избежать. Например, умолчал о том, что наемник умирал из-за того, что чип переписывал его сознание на личность рокера, и о том, что именно они с Ви планировали провернуть в скором времени в Арасака-Тауэр. Хорошая получилась история – трагичная для Сильверхенда, интересная до одури, полная гнусных зловредных корпоратов и смелости и стойкости одного отдельно взятого рокербоя перед лицом армии преследователей и ненавистников.
Ну и немного чести перепало соло, как доблестному чумбе и истинному товарищу по борьбе.
В длительные рассказы Джонни умел, это Ви знал по своему опыту. Слушать рокера, когда на него находило нужное настроение, было одно удовольствие. Вроде и не врал Сильверхенд особо, но приукрасить художественно любил. Речь у него была богатая, красивая, повествование изобиловало занимательными подробностями.
Сигаретный дым от прикуриваемых и рокербоем, и Керри одна за одной сигарет вился размытыми языками вверх, утекая к темноте, прятавшейся у высокого потолка, приятно горчила на языке текила. В особняке стемнело, и Евродин включил мягкое освещение, сосредоточившееся на том пятачке, где они находились, скрывшее в зыбких тенях весь остальной основной пиздец бардака.
Кажется, Керри доставал из бара еще бутылку или две. Псевдоэндотрезин в этот раз не отправлял Ви в полный нокаут, но тем не менее туманил восприятие. Пили они не торопясь, не так, как Джонни тогда в «Посмертии», явно наслаждались первой за полвека беседой, новой встречей, подъебывали друг друга без устали, ухмылялись так, как ухмыляются только лучшие друзья, знающие друг друга целую вечность. Наемник ощущал подогретые текилой ностальгию и чувство уюта, свернувшиеся у рокера где-то внутри, у самого сердца.
Разговор потихоньку начинал пьяно петлять, перескакивая то на сольное творчество Керри, то на какие-то старые обдолбанные истории из общего прошлого, то на сексуальные приключения с совершенно неожиданными сумасшедшими концовками – что-то про сломанный в процессе ебли унитаз в сортире клуба, пробуждение вшестером обнаженными вповалку в одной тачке и еще что-то о вынужденной срочной поездке к риперу из-за воздействия какой-то дикой новой возбуждающей синтетической наркоты… Слушать все эти воспоминания было забавно и интересно – какие-то чисто панковские безумные отрывы. Ви с Джеки тоже достаточно много в свое время отжигали, но до таких крайностей у них не доходило, – то ли темпераменты были не те, то ли сам накал уступал.
Периодически беседа снова возвращалась, само собой, к невообразимой истории Сильверхенда.
– Так и как вы уживаетесь-то в одном теле? – обновляя текилу по стаканам, Евродин зажимал прикуренную сигарету зубами, щурясь от подло норовящего попасть в подведенные глаза дыма. Фоном из профессиональных динамиков уже орали треки SAMURAI – когда их включили, соло отметить не успел, снова кратковременно провалившись в трясину действия капсул. – Ну, то есть, вы договариваетесь? Или ты просто появляешься как ебаный чертик из табакерки, когда тебя никто не ждет?
– Договариваемся. Жрем ебанутые колеса, если нужно выдвинуть кого-то на авансцену или, наоборот, задвинуть в пыльную душную кладовку. Обычно Ви у руля, а я изящно и стильно болтаюсь в кильватере, – махнув залпом порцию текилы, рокербой криво усмехнулся Евродину.
– А чумба у тебя почему такой траченый? Или это ты сам так развлекаешься в чужом-то теле? – хохотнул Евродин, потянувшись по-свойски к вороту футболки наемника, – футболки Джонни, – пальцами, украшенными сверкающими в тусклом свете золотыми перстнями, и сдвинул ткань, обнажая покрытую следами от зубов кожу на ключице, переходе от шеи к плечу и загривке. Только сейчас Ви запоздало сообразил, что и шея его расцвечена засосами разной интенсивности – от мягких и почти незаметных до более суровых, ярко-красных с отливом в синеву. Застареть все эти следы не успевали, так как обычно на заказах приходилось пользоваться стимпаками, влегкую сводившими все эти отметки на нет, но со вчера стимуляторами соло еще не ставился. Старался не делать лишних инъекций без острой необходимости.
Непроизвольно Ви захотелось передернуться, возвращая ворот на место: не то, что бы он глупо стеснялся такой-то ерунды, но просто, оказалось, что когда тебя, принимая за другого человека, так беззастенчиво рассматривают с сознанием полного на то права – это немного нервирует. Но никакой возможности действий в этом теле он все еще не имел, а рокер был совершенно спокоен и расслаблен. Само собой: Керри был ему близким другом, и в его жесте для Сильверхенда не было ничего необычного.
– Пацан ебется как животное. Нимфоман буквально, – пьяно ухмыльнулся рокербой, прикуривая, выдыхая медленно густой дым и изгибая пошло бровь. И как обычно от пиздежа Джонни наемник не знал, что чувствовать – то ли ржать, то ли злиться. Вроде рокер и не спиздел, но и всей правды не сказал; то ли похвалил, то ли и вовсе наоборот. – Напоминает меня в молодые годы.
К смутному облегчению Ви, Сильверхенд небрежно, не акцентируя на этом движении внимания, вернул ворот их футболки на место.
Дружеская попойка продолжалась. Воспоминания о старых временах лились бесконечно и уже немного сбивчиво – соло расслабленно и довольно слушал, ему было интересно узнавать о рокербое и о группе что-то новое, то, что могли рассказать непосредственные участники всего этого восхитительного беспредела, иначе зовущегося творческим пиздецом. В итоге, закономерно, конечно же, подрубили на огромном экране голопроектора концертные записи – и вот тут уж наемник протащился бы по полной, если бы бухой Джонни не рыскал взглядом туда-сюда, выискивая то пепельницу, то стакан, то пойло. Да и в целом, в большей степени, само собой, объектом его взгляда был Евродин, а вовсе не старая видеозапись. А жаль. Ви внутренне настраивал себя на то, чтобы так или иначе заставить Керри поделиться раритетами.