Прихватив стакан со стойки, Ви двинулся через зал за рокербоем. Только сейчас, достаточно запоздало, в голову стукнулась мысль о том, насколько странной, наверное, в свете придуманной Джонни и Евродином идиотской легенды, смотрелась его фигура. Новый бойфренд Керри, одетый совершенно идентично Сильверхенду, с солдатскими жетонами на груди, с татухой «Джонни + Ви» на предплечье, планирующийся в качестве солиста на выступлении памяти рокера. Удивительно, что никто из окружения еще не решил, что Евродин ебанулся на отличненько, подобрав себе в пару какого-то замороченного сумасшедшего фаната. Не то чтобы, конечно, на фоне общей истории SAMURAI вся эта ситуация прямо сильно выделялась, но что-то было в этом, попахивающее серьезной психиатрией. Конечно, можно было бы одеться на концерт и иначе, но наемнику хотелось, чтобы сегодня рокербой мог провести вечер на своей волне. Пусть и в чужом теле, но дать ему почувствовать себя привычно и комфортно. И, в целом, не все ли равно Ви, что о нем подумают? Да и лжи в этом будет самая малость: он не бойфренд Керри. Остальное – в той или иной степени правда.
- Ви! Смотри, что у меня есть, – голос Нэнси был довольным и гордым донельзя, когда она ладонью ласково погладила поцарапанный кофр, лежавший на столе, а после коснулась пальцами замка и подняла крышку. – Не знаю, в курсе ли ты, но когда-то на ней играл Сильверхенд.
Внутри кейса, аккуратно уложенная на мягком защитном покрытии, покоилась старая электрическая гитара. Корпус покрывали сколы; черная краска местами облезла, а где еще была – шла трещинами; у струн и регуляторов – нужное слово пришло внезапно извне – полосились царапины, свидетельствовавшие о длительном и постоянном использовании. Очень похоже, что оставленные перстнями при игре. Маркеры ладов – да, блять, откуда это все? – были выполнены в виде падающих снарядов, и это было настолько в характере рокербоя, что губы соло на миг искривились в горькой улыбке. С потертой панковской наклейки скалился череп в окружении надписи «DEAD PUNK», с остальных многочисленных ярлыков бросался в глаза знакомый шрифт, аналогичный татуировкам Джонни. Ви с интересом залип на изучении рисунков и надписей – среди прочих угадывался логотип явно оружейного магазина и, кажется, изображение сидящего самурая, под которым с силой, возможно, с яростью, от руки угловато, но четко были накарябаны слова «FUCK THE TYRANTS».
Этот инструмент настолько очевидно принадлежал Сильверхенду, что наемника по загривку продрал озноб, руки похолодели, лицо же наоборот запылало. На миг Ви даже почувствовал себя больным. Каждой царапиной, каждым сколом, каждым повреждением, буквой и старым принтом эта гитара будто вопила о жизни рокера, которой так болезненно не хватало соло, об эмоциях Сильверхенда, о его мировоззрении, о его действиях.
Ви смотрел и смотрел, как завороженный, не в силах оторвать взгляд, отмечая все новые детали, незначительные для кого-нибудь другого, но настолько важные для него самого: неравномерность процарапывания линий букв, говорящую о душевном состоянии автора лозунга, тип каждого повреждения корпуса, степень потертости и старины наклеек.
Именно посредством этого инструмента создавалась часть магии SAMURAI: извлекаемые с его помощью волей рокербоя звуки музыки несли собой силу и пламя, призыв, не оставляющий равнодушных, рождающий страх, ненависть, желание справедливости, боль и любовь к свободе. Да, эта гитара, бесспорно, была немалой частью Джонни: по сути, физическим выражением творческой стороны его личности. Предмет и его хозяин были на удивление похожи: стильные в своей простоте, без лишних ненужных деталей, местами разбитые, в шрамах и следах от ударов, потертые, но до сих пор не сломанные до конца, способные на поразительно настоящие и искренние огонь и жар.
Погруженный в мысли и созерцание, наемник протянул руку, желая притронуться к черному лакированному корпусу, но какой-то внутренний стопор не позволил закончить жест, словно это было бы святотатством. Ни с Малорианом, ни с поршиком, ни со шмотками рокера таких предубеждений у Ви почему-то не возникало – их он касался легко и без проблем. Но через пару секунд зависания соло осознал: гитара не была предметом из сферы его жизни. Его жизнью были оружие, скорость и кровь – все то, что относилось к наемничьему ремеслу. Инструмент же принадлежал к чуждому и непонятному ему миру искусства. И Ви не чувствовал в себе права беспардонно лапать этот, блять, магический артефакт без разрешения пусть и мертвого, но все еще истинного владельца.
Наемник медленно поднял взгляд на Сильверхенда – тот, оказывается, сняв авиаторы, склонился над кофром с противоположной стороны и с небрежностью, за которой, Ви точно знал, скрывались настоящие удовольствие и ностальгия, тоже рассматривал инструмент. Отголоски той самой, неподдельной и бесподобной улыбки, не предназначенной для людей, приподнимали уголки жестких губ рокербоя – и соло застыл, боясь вспугнуть чудо, любуясь Джонни, наслаждаясь редким моментом. Не имея ни черта за душой и не стремясь иметь, будучи, судя по всему, истинным анархистом и в этом аспекте, рокер, кажется, искренне был привязан только к трем материальным вещам – своим тачке, стволу и гитаре.
Не глядя на Ви, и вряд ли сейчас вообще обращая на него внимание, рокер потянулся живой рукой и провел ладонью, увитой вкруговую татуировкой змеи, над видавшим лучшие дни корпусом, оглаживая воздух – словно бы не желая дотрагиваться до инструмента и осознавать, что не может фактически прикоснуться. Замерший наемник затупил, засмотревшись на улыбку Сильверхенда, и они столкнулись пальцами над кофром. Шипы с перстня на среднем пальце рокербоя оцарапали костяшки Ви.
- Ох, да не смеши, Ви, – похоже, молниеносно отвиснув и считав мысли соло, Джонни переплавил улыбку в привычную ироничную ухмылку, убрал руку и пожал плечами. – Всего лишь гитара. Да, моя, да, старая. Но ни хуя не музейный экспонат. Можешь лапать без зазрения совести. Мой DeLuze Orphean еще и не такое кощунство выдерживал. Но Нэнси, конечно, просто менеджер века. Может, она нам и доступ к Микоши организует, как думаешь?
- Спасибо тебе, что все устроила, – после реакции рокера прикасаться к гитаре соло расхотелось напрочь, потому он обернулся к Нэнси, признавая, что и так с этой благодарностью слишком запоздал. Но ему, как явно уже слывущему пизданутым фаном, было позволительно замереть на время в восхищении над подобным-то артефактом.
- Да без проблем. Керри до сих пор без моей помощи и лужу бы на полу не сделал, – Нэнси произнесла эту фразу язвительно, закатив глаза, но улыбка выдавала ее настоящее отношение к беспомощным коллегам и друзьям – скорее покровительственное, нежели раздраженное. Джонни вновь скрыл взгляд за авиаторами, и теперь скалился насмешливо и довольно, утвердительно кивая головой, явно соглашаясь с оценкой способностей Евродина.
- Сильверхенд, небось, такой же был? – с мстительным удовольствием не замедлил спросить Ви, искоса посматривая на рожу рокера, расплывшуюся в еще более широкой ухмылке.
- Гораздо хуже, – усмехнулась клавишница. – Керри хотя бы не мешает и делает то, что ему говорят.
В деланном возмущении Сильверхенд воздел руки, словно обращаясь к толпе и вопрошая «и где тут справедливость?!», но скалиться понимающе и утвердительно не перестал и после этого жеста. Получилось впечатляюще и максимально доступно и понятно, как и обычно у рокербоя: дескать, я, конечно, мудила, и я в курсе этого, но вы-то как посмели об этом прилюдно и вслух? Мельком глянув на выделывающегося Джонни, наемник покачал головой, но не сдержал, как и обычно, улыбки – уж слишком тот был восхитительно артистичен.
Нэнси волновалась за то, как отыграет концерт Ви. Это было понятно, но одновременно и забавно. Она, само собой, и не подозревала, что на сцене сегодня окажется вовсе не с молодым наемником без слуха, а со своим старым талантливым чумбой.
А соло волновался, видя небольшую сцену вдалеке. Возвышающаяся квадратная площадка была освещена уже настроенным светом в красно-синих тонах. И мысль о том, чтобы, даже пусть и пассажиром в собственном теле, подняться по паре ступенек и встать на виду у всей толпы для того, чтобы что-то там сыграть или спеть, вышибала у Ви пот по позвоночнику и легкое головокружение. Это же пиздец какой-то. Как идиотский сон о том, как ты приходишь на перестрелку голым. Наемнику ничего бы не стоило профессионально выкосить весь клуб, не прячась при этом в тенях, но, блять, поделиться чем-то личным с таким количеством народа – это было что-то из разряда ночных кошмаров. Ви вспоминал о том, как будучи в сознании рокера, пережил ощущения выступления – и это было потрясающе, охуенно, почти оргазмически. Но почему-то выходило, что быть при этом в теле Джонни – это одно, а вот находиться в своем – представлялось уже разительно другим. И это было странно, потому что – какая разница, если ведет в этой истории Сильверхенд, а соло в обоих случаях лишь зритель? Но упорно казалось, что какой-то важный нюанс был, а Ви просто не мог его правильно ухватить. Оставалось уговаривать себя, что на сцену поднимется рокербой, а наемнику останется только поглубже вдохнуть и наслаждаться, как на каком-нибудь ебанутом аттракционе, от которого у тебя перехватывает дыхание сразу от ужаса и удовольствия.