Озверев от острой боли в голове и запредельной наглости рокера, Ви, напрягая всю волю, старался остановить вторжение в собственный мозг. Это было самым ненормальным сражением, которое ему доводилось вести. Стремясь ментально выпихнуть ебанутого Сильверхенда из собственного сознания, одновременно наемник пытался забрать под свое управление правые ногу и руку. Мышцы подергивались, и то ощущались своими, то опять заново отмирали напрочь.
- Отъебись, мудила! – рявкнул яростно Ви пустому салону, все еще безуспешно силясь заставить правую ступню убраться с педали газа. Казалось бы – вернуть управление нужно было только над ногой, но при этом напрягалось все тело, нервы как палило в огне, выжигая синапсы. Из носа от напряжения хлынула кровь, заливая губы, пятная футболку и штаны. Джонни молчал, не проронил ни слова, но соло буквально шкурой ощущал, что тому тоже теперь приходится напрягаться, чтобы удержаться в сознательном теле при его все еще живом хозяине, да еще и без помощи псевдоэндотрезина. Да Ви всем телом и сознанием чувствовал это упорство на грани безумия, полностью отражавшее сейчас его собственное бешенство.
Правую часть тела било судорогами, пальцы сжимались и разжимались на руле, как будто у наемника был странный односторонний припадок.
А потом Caliburn влетел во что-то на скорости, капот смяло с треском и грохотом, Ви с размаху вписался лицом в подушку безопасности, при рывке ремни болезненно впились в торс, а соло на пару секунд потерял ориентацию в пространстве.
Когда Ви очухался и поднял голову, ошалело озираясь по сторонам, рокербой, возможно, покинул его сознание, то ли удовлетворившись исходом ебанутой поездки, то ли отступив на время. Конечности подчинялись воле наемника, чужого присутствия в мозгу не ощущалось. Лихорадочно выдравшись из ремней и защиты противоаварийной системы, Ви не с первого раза открыл заедающую поврежденную дверь и вывалился наружу, пачкая ладони в нефтяной пленке и грязи. Оставаться в салоне, где только что бушевал совершенно, мнилось, слетевший с катушек Джонни, виделось почти физически ощутимо опасным.
Тачка стояла, уткнувшись смятым носом в заполненный строительным мусором контейнер. В окружающем полумраке неподалеку отблескивали знакомо зеленовато-желтые газовые факелы, тускло заливая все вокруг неестественным мертвенным светом, в воздухе разливался тяжелый смоляной запах. Утирая кровищу, льющую из носа, влажной футболкой, соло недоуменно обернулся, не веря своим глазам. Но они его не обманывали – он находился точно в полусотне шагов от того места, где арасакские мудаки оставили тело рокера. И от осознания этого факта стало как-то совсем уж не по себе. Нахуя Сильверхенд их сюда притащил? Мелькнула истеричная мысль, вызвавшая смешок: уж не прикопать ли Ви рядышком, бок о бок на нефтяных полях?
Но развить свою идею наемник не успел, потому что позади в темноте, как в фильме ужасов, раздалось тяжелое глубокое дыхание, различимое даже на фоне заунывного шипения нефтедобытчиков. Ви резко обернулся на звук, и тут же металлическая холодная рука обхватила его лоб и с силой толкнула назад. Потеряв равновесие, соло, еле успев выставить руки, упал, обдирая ладони.
- Я не хотел всей этой хуйни. Мне не нужен Керри, – из последних сил Ви ошалело попытался взять поразительно неуместный в творящемся пиздеце адекватный тон. Размеренные объяснения, вытолкнутые изо рта прерывающимся из-за подрагивающей челюсти голосом, показались глупыми, незначительными и даже смешными. Особенно из-за идиотского унизительного положения – сидя задницей в нефтяной луже. С перекошенным окровавленным ебалом. Или это было восприятием рокербоя? Но Ви со свойственным ему упорством договорил упрямо. – Давай доберемся до дома и там поговорим, а?
Недвижимо высясь темной фигурой на фоне мертвенного света газовых факелов, Джонни не двигался. И не отвечал. И это выбешивало даже больше, чем его ебанутые атаки.
- Блядь, да какого хуя, Джонни?! – сгруппировавшись, Ви вскочил на ноги и попытался обойти рокера полукругом. В душе сгущался какой-то запредельный ужас, мешая ясно мыслить, продирая ознобом по позвоночнику. Сильверхенд молча переместился, преграждая ему путь, и со всей дури толкнул его на этот раз обеими руками в плечи. Но теперь в неверном зеленоватом свете наемник успел увидеть кривящийся от ярости рот Джонни. Глаза его были скрыты авиаторами, но что сейчас было в них, Ви видеть не хотел. Единственное, что ему было нужно – это съебать подальше от этого мрака, от этого безумия, от этой нефтяной вони. Собрав последние осколки ломающейся с треском воли в кулак, соло рефлекторно попытался уебать в ответ. Хороший замах пропал зазря, кулак прошел сквозь энграмму. Ви покачнулся, почти потеряв равновесие, чуть не рухнул вперед лицом, но выровнялся в последний момент и рявкнул злобно и отчаянно. – Отъебись, я не пойду никуда!
Сильверхенд молчал. И от молчания этого покалывало морозом кожу по всему телу и поджимались яйца.
В ответ соло получил особенно мощный толчок, почти удар в корпус, снесший его метра на три. Он впечатался спиной о какую-то ровную вертикальную поверхность, ушибся затылком, а после металлические пальцы сомкнулись на его шее, заставляя сделать шаг вправо, а затем рокербой с силой пихнул Ви куда-то назад, в почти непроглядную темноту.
Рухнув на пол, наемник вновь ушиб и так саднящие ладони, зашипел и рванулся в попытке встать, но в бедро его уперлась с силой подошва казака. Щелкнула зажигалка, на секунду высветив линию нижней челюсти Джонни, и погасла. Теперь темноту освещал лишь туманный болотный отсвет из узких окон под самой крышей помещения – временного строительного офиса, если Ви правильно помнил, но доверия к заходящемуся от страха сознанию у соло не было никакого, – и яркий огонек тлеющей сигареты. Да иногда отблескивало голубыми помехами.
Хотелось сказать что-нибудь, спросить, да даже пусть снова выебнуться суицидально на гуляющем в крови от ужаса адреналине, но во рту пересохло, а глотку перехватывало, стоило Ви только попытаться извергнуть из себя какой-нибудь звук.
Он не понимал, что именно происходит, почему это происходит и совсем не был уверен, что хочет понимать. Паника мешала ясно мыслить, формировать слова в предложения, да она, блять, дышать мешала. Сердце заходилось в каком-то совершенно невообразимом ритме, а по телу прошибал холодный пот.
- А теперь… – голос рокера был сиплым, словно сорванным. Начав фразу, он как будто поперхнулся, но выдохнул ощутимо яростно и продолжил: – теперь мы поговорим, пацан. И не советую тебе даже думать про блокаторы. Сегодня чудный день – я читаю в твоей полупустой башке как в книге. И если я прочту не понравившийся мне абзац, возможно, я сломаю тебе руку. Или челюсть.
За последние недели наемник, надо признаться, совершенно забыл о том, что Сильверхенда можно бояться. Какой бы спектр эмоций рокербой ни вызывал в Ви, но страха в этом списке не бывало уже очень и очень давно. Дня, этак, с первого их знакомства. Но сейчас воспоминания эти оживали очень ярко и, надо сказать, на их фоне угроза Джонни казалось вполне себе реалистичной. Ни хуя не угрозой. Так, предупреждением.
- Джонни, серьезно, я не… – прохрипел Ви, сглотнув с трудом.
- Я не хочу слушать все это дерьмо, пацан, – судя по злому голосу и огоньку энграммной сигареты, рокер приблизился, теперь уже привычно утвердившись почти над распростертым на полу соло. Ви непроизвольно дрогнул, подавляя в себе желание позорно отползти назад. – Скажи-ка мне вот что, Ви, я, может, ебу тебя плохо? Тебе не хватает, нахуй, ярких впечатлений? Так мы это сейчас исправим, раз ты такой, сука, ненасытный. Я-то его берегу, блять… А тут такие новости интересные рисуются. Что ж ты молчал-то, скромняга? Раздевайся давай.
Сильверхенд явно впадал в бешенство с каждой выплюнутой фразой, голос его становился громче, тон – злее, а под самый конец тирады огонек сигареты внезапно дернулся вниз, и наемника обволокло запахами пороха, табака, бетона и кожи. Рокербой присел на корточки, на миг четко отрисовавшись в свете помех. И, заглянув на секунду в его лицо, Ви ощутил, что так он не боялся, наверное, с самого детства: авиаторов на Джонни уже не было, и темные раскосые глаза его были яростно прищурены, жесткие губы кривились в болезненной и жестокой усмешке, темные брови были нахмурены, а нос морщился в той самой, известной соло, звериной гримасе запредельного гнева. Вновь скрывшую лицо Джонни темноту наемник только приветствовал. А прохладная металлическая ладонь тем временем четко нашла в темноте его лицо и сжала нижнюю челюсть, поторапливая с ответом. Живой же рукой рокер, словно подписывая Ви приговор, небрежно отбросил в угол мелькнувшую пикселями и растворившуюся в воздухе энграммную сигарету.