- Я вообще перестала разговаривать. С того самого дня я разговаривала только с мамой и папой, сестрой и одной подругой. Они так расстроились, ведь каждый день, когда мама приходила забирать меня из садика, воспитательница говорила ей, что я молчу целыми днями. Потом я пошла в школу. Я была очень неглупой девочкой, но из-за того, что я ни с кем не разговаривала, некоторые думали, что со мной что-то не так. Мы пришли с мамой в школу рядом с нашим домом. Там строгий мужчина в мятом костюме, пропахшем супом, попросил меня спеть, посчитать какие-то цифры. А я молчала. Я не хотела ему ничего говорить. Я все думала, что вот он, наверное, только что пришел из столовой, там ел суп, суп капнул на пиджак и засох. А еще его волосы тоже пахнут столовой, я в этом уверена. Только, скорее всего, пловом. И он все время обтирал масляный рот платком и ерзал. Препротивнейший дядька. Молчащих детей никому не надо, и меня даже сначала не хотели брать в школу, несмотря на то, что я раньше других начала читать и писать. Конечно, родители мое право на школу отстояли.
Я пытался осмыслить, как так можно несколько лет не разговаривать. Наверное, у нее хорошая фантазия за это время нарисовалась. А что еще делать ребенку, когда он ни с кем не общается? Конечно, он начинает придумывать свой мир. И с годами этот мир разрастается, а грань между реальностью и происходящим где-то в полушариях становится похожей на пленку апельсина.
- И что было дальше? - я был немного шокирован. - Сначала я училась в одной школе, где классная руководительница Нина Александровна занималась со мной почти каждый день, и я начала понемногу разговаривать, но редко - в основном, с ней. Потом я перешла в другую школу. Казалось бы, на этом все и должно было кончиться. Но нет. Разговаривать я по-прежнему боялась. Если меня спрашивали на уроке, я или молчала, или плакала. и так было до 5 класса. Взять хотя бы английский язык. Он очень легко мне дается, и я всегда делала домашнее задание. Но как только меня попросили рассказать выученный текст, я бросалась в слезы. Учительница просто не знала, куда деться, и постепенно совсем перестала меня спрашивать. Наверное, она думала, что я какая-то чокнутая, и со мной лучше не связываться. В классе я тоже ни с кем не разговаривала. Некоторые ребята пытались со мной заговорить, но все было бесполезно. Я никому не отвечала. Потом они уже даже пытаться перестали. Теперь ты понимаешь, почему я с тобой заговорила?
- Слов накопилось за много лет? - пошутил я.
- А то! На самом деле я стараюсь первой заговаривать с людьми, чтобы как-то робость побороть. Я даже кроме рисования еще и журналистикой занялась, чтобы хоть как-то с людьми научиться разговаривать.
- Слушай, ну это серьезно то, что ты пережила, разве нет?
- Еще как, но знаешь, я стараюсь не вспоминать, хотя и трудно. Ладно, мне пора уже. Вот мой дом.
- С тобой приятно общаться, - не выдержал я молчания.
- Взаимно. Не пропадай! - и она зашла в подъезд.
А дома было еще веселее. Мне никто не открыл дверь, а когда я зашел с помощью своего ключа, то не поверил глазам. Маман и Макс танцевали под битлов и дрались подушками. Вот дела! Такого я еще не видел. Когда они меня увидели, то немного засмущались, но вида не подали. Интересно, это то, что я думаю, или мне показалось? Хотя сейчас меня больше заботила Женя, и я хотел поскорее рассказать все Максу.
- Ну, как думаешь, она не совсем чокнутая, все-таки столько лет не разговаривала? - обратился к Максу, когда мы остались вдвоем в моей комнате.
- А ты не совсем чокнутый, весь день играешь с паровозиками своими в 16 лет? - рассмеялся Макс.
- Да, ты прав. Я слишком придираюсь. Кстати, портерт Майкла взяли в рок-кафе, спасибо, Макс.
- Не за что, приятель, - пожал он мне руку. - Come on, то ли еще будет! Ты главное если решил, что это твое, продолжай рисовать! И все тут! Ну, какая она, Женя твоя эта? Красивая, небось?
- Да, ладно, перестань. Я думаю теперь, что мне делать. Ей же 17 лет, и нафиг я ей не сдался такой маленький, да еще и трус. Надо забыть о ней и все.
- Тааак, - насторожился Макс, раскачивая один из моих паровозиков. - Началось. Первая трудность, и ты голову в песок. Man, ты давай, как я тебя учил, действуй!
Макс брутален. Нет, я вам точно говорю, Макс брутален. Он, например пакет всегда рвет, а я развязываю как дурак. Наверное, есть два типа людей: одни рвут пакет, другие - развязывают. Вот Макс бы уж точно не стал терпеть то, что ему не нравится.