БЭТ: Я хочу рассказать тебе о себе все, все! — чтобы ничего не оставалось за душой, ты слышишь?!
АЙВИ: И я! Я тоже.
БЭТ: Ты знаешь, когда я в первый раз перерезал себе вены? В четырнадцать с половиной. Только сегодня утром рассказывал об этом дураку-психологу.
АЙВИ: А я в двенадцать!
БЭТ (с завистью): Ты круче меня. Ты — изумительная.
АЙВИ: Сейчас покраснею. 'В смущении потупив глаза и шаркая ножкой…'
БЭТ: Жалко, что я не вижу. Когда ты краснеешь, ты становишься неотразимой. Рассказывай!
АЙВИ: Все-все? Меня мать в детстве по полу таскала. Говорит перед сном: 'Пойди почисти зубы'. А я бы и рада почистить, но не под приказом. Тогда она стаскивает меня с кровати и начинает таскать по полу. За рубашку, за волосы. Они у меня длинные были.
БЭТ: Я бы ее убил. Давай я ее убью?
АЙВИ: Спасибо. Но разве это изменит что-либо?
БЭТ: Да пожалуй, что нет. Раньше надо было. В раннем детстве.
АЙВИ: Ты думаешь, в детском доме было бы лучше?
БЭТ: Не думаю. Нигде не лучше. Этот мир, созданный Господом Догом, — огромная пыточная камера со множеством разнообразнейших закутков и закоулков. Знаешь, у меня есть подозрение, что и после смерти избавление не наступает. Что все устроено таким садистским образом — нечто вроде ловушки — чтобы отыметь наиболее чувствительных к боли изощреннее и комичнее.
АЙВИ: Я тоже так чувствую. Только выразить так здорово не умею.
БЭТ: Приезжай!
АЙВИ: Ты это всерьез? Я ж только неделю назад была в Питере.
БЭТ: А я уже соскучился. Зверски.
АЙВИ: А ты не боишься меня увидеть? Я сильно изменилась с момента встречи.
БЭТ: Поправилась на 15 кило?.. Вставила себе фарфоровые зубы?.. Поменяла пол?..
АЙВИ: Поменяла прическу. Полголовы почти под ноль, а оставшееся покрасила в зеленый цвет.
БЭТ: Супер! Это чтобы матушке не за что было тебя таскать — при домашних разборках?
АЙВИ: С ней чуть инфаркт не случился, когда узрела меня в таком виде.
БЭТ: Мо-лод-ца! Ты офуительная девушка. Если честно сказать, внешность для меня давно уже не важна. Я душу твою вижу.
АЙВИ: Несколько преждевременное заявление! Свою душу даже я не вижу.
БЭТ: А еще у меня мечта была в дальней юности: иметь свой остров в Исландии — сидеть на нем, бухать и ветер слушать.
АЙВИ: Здорово. Я тоже от Бьорк угораю.
БЭТ: Приезжай! На пару дней хотя бы. А то я приеду! Твоей матушке раздолье будет — волосы у меня до колен.
АЙВИ: Помним-помним. Волосы — твой бренд. Но разве ты сейчас один? По-моему, тебя окружают восторженные поклонницы.
БЭТ: Окружают, со всех сторон, даже слишком тесно. И поклонницы, и поклонники. Но, тем не менее (вздыхает, с кавказским акцентом), я савсэм адин!
АЙВИ: Что-то не верится.
БЭТ: Если совсем честно… есть тут одна. Один.
АЙВИ: Одна или один — нельзя ли определеннее?
БЭТ: Трудно сказать с уверенностью. Человек сменил пол в юности. Сейчас ему — ей — тридцать пять, но выглядит на двадцать. Супер. Пишет стихи, классно делает тату и фотографирует.
АЙВИ (с ноткой ревности): Вижу, 'оно' много для тебя значит.
БЭТ: Честно? Я им восхищаюсь. Персонаж прямиком из Серебряного века. Андрогин чистейшей воды, то есть бросивший вызов богам. Он на форум, кстати, заходит. Но редко. Под ником Атум.
АЙВИ: А-а. Помнится. Что-то этакое высокомерно-эстетское.
БЭТ: Есть немного. Считает всех нулями — и не без повода. Он гениальный и очень несчастный. Несмотря на бабки и внешний блеск. Потому что в женском теле ощущает себя еще более нелепо, чем когда-то в мужском. И вообще, в нем есть что-то мертвенное… Эй, ты что? Отключаешься?!
АЙВИ: Поздно уже. Завтра на работу.
БЭТ: Но ты же четыре часа спишь?
АЙВИ: А сегодня хочу выспаться. Пока.
БЭТ: Погоди! Меня не туда занесло, с Атумом. Послушай!..
Айви нажимает ногой клавишу, выключаясь. Уходит. Бэт разочарованно бредет в другую сторону.
Глава 4
МОРЕНА День рождения
Из дневника:
'…Есть люди утра и люди ночи, вечерних сумерек и предрассветной ознобной мглы, а я — человек заката. Я смеюсь, и чем больнее мне, тем громче звучит мой смех. Я заворачиваюсь в него, как в кокон, стараясь убедить себя, что это не мой мозг трещит под напором реальности, а — звенит капель, сигналят машины, мяукают апрельские коты, и мое бессилие — лишь следствие весеннего авитаминоза, и только.
………………………………………………
Тихий темный вечер. Небо, оранжевое от городских огней. Ищи, ищи меня — все равно не найдешь. Я затерялась в тысячах равнодушных спин, мой голос стал похож на миллионы других голосов — такой же пустой, набитый ватой чужих слов. Болота моих глаз иссохли, на их месте лесная полянка, а глубины нет. Со мной остались лишь дождь да ветер, и я пьянею лишь от запаха весенней грозы, и только тогда становлюсь такой, как раньше, и только в такие дни ты можешь узнать меня…