Последнюю фразу он произнес жестче предыдущих и выделил 'вам'.
— В самом деле? — Я улыбнулся как мог добродушнее. — А мне всегда казалось, что заказчик и исполнитель наказываются поровну.
— Но не в данном случае, — он галантно ответил на мою улыбку, обнаружив нехватку двух передних зубов (и это при его-то заработках? — забавно…). — Я принимаю определенные меры, видите ли. Меры предохранения.
— Понимаю. Да здравствует безопасный секс! Спасибо за предупреждение — обязательно его учту. Откровенность за откровенность: я не предпринимаю никаких предохранительных мер. Тем не менее, смотрю в будущее без страха. У меня есть к этому некие основания, видите ли.
Колдун покивал. С уважением или с тайной насмешкой? Скорее первое, хотя кто его знает.
Я поднялся, оставив на столе, согласно полученной от Эстер инструкции, конверт с деньгами. Уже от дверей добавил:
— Не знаю, имеет ли смысл акцентировать… Думаю, вы и без моих слов понимаете, что для меня предпочтительнее первый вариант. Чуть было не сказал 'гуманный', но вовремя спохватился: учитывая умонастроения молодого человека, второе для него намного гуманнее. Тем не менее, рискуя заслужить упреки в бессердечии, настоятельно прошу оставить альтернативное и радикальное решение проблемы на самый крайний случай.
Он потратил на меня больше обычных трех минут.
Налившаяся раздражением очередь в прихожей, когда я протискивался назад, пронизывала меня недобрыми взорами. Я же рассыпал в ответ любезные улыбки. Источником их была надежда — особа весьма слабенькая и болезненная, но милая и отрадная для души. Ее презентовал мне пузатый неряшливый дядька, похожий на колдуна или черного мага так же, как я — на депутата Госдумы.
Что ж, поиграем в предложенные им игрушки.
Купим серебряную дребедень. Сходим на кладбище.
Подождем семь-девять дней…
КАРТИНА 13
Входит Едрит-Твою. Покачиваясь и посвистывая, пишет на заборе: 'А ЕСЛИ ВСЕ НАОБОРОТ?'
ЕДРИТ-ТВОЮ: Мне вот такая мысля пришла на досуге. А что, если все наоборот? Если мы путаем причину со следствием? Когда-то в прошлом мы покончили с собой и за это попали в ад. Этот мир — ад. И мы просто расплачиваемся.
МОРФИУС: Красивая идея. Вполне подойдет для рассказа.
ДАКСАН: Ага, ад! А наши родители, учителя, менты — поджаривающие нас черти. Правда, есть неувязочка: адские муки, по определению, бесконечны. Кто не верит — спросите у Инока.
ЕДРИТ-ТВОЮ: Откуда ты знаешь, что наши муки конечны? 'Умрешь — начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала…'
АЙВИ: Аптека… улица… петля… окровавленное лезвие…
ЕДРИТ-ТВОЮ:…Хохочущие санитары… аминазинчиком крест-накрест… пара-тройка электрошоков… сырая могилка… черви… уа-уа… улыбающаяся мамаша…
КРАЙ: А не прогулялся бы ты на три заветных буквы, Едрит-Твою? Что-то от фантазий твоих совсем хреновенько.
КАТЕНОК: Ага. Хреноватенько…
ЕДРИТ-ТВОЮ: А вы что думали? В светлую сказку попали?..
Глава 14
МОРЕНА Мета-драматургия
Из дневниковых стихов:
Я — ворох листьев под твоими узкими ступнями.
Я — мягкое подбрюшье сна, в который
ты падаешь навзрыд, в изнеможенье
каждым серым утром…
Я — след твоей ресницы на губах,
чужих, вульгарно-выпуклых и сдобных.
Я шепот шепота и тень от темноты…
Ты узнаешь меня —
ты вспоминаешь, видишь, снишь меня во всем.
Ты мною окружен, окутан. (Так кутает ворсистым одеялом
заботливый отец простывшее дитя.)
Ни выдохнуть, ни выйти, ни сбежать —
от нежности моей, тоскливо-жадной.
Она легка —
на плечи тебе ляжет бахромой
из серебристой пыли и сухих стрекозьих крыл.
Но тяжелее океанских вод —
безгласная, тягучая, слепая —
сдавит
твою грудную клетку.
Ее объятия — не разожмешь.
Не милосердней ли тебя убить — как ты о том мечтаешь,
плачешь, молишь?..
Но так смешны
и так слабы
оковы плоти.
И от себя-то в смерть не убежишь.
А от меня — тем боле
В начале июня ушел Бьюти. Как и обещал, вслед за своим виртуальным другом Энгри.
Через две недели — Йорик.
Еще в апреле он писал в своем 'живом журнале', что раздобыл самый быстродействующий и надежный яд. 'Меня спрашивали, что я буду чувствовать, когда получу цианид, как буду реагировать на существование кнопки ВЫХОД всегда под рукой. Теперь я могу ответить — это блаженство. Это покой и уют. Это самая лучшая уверенность в завтрашнем дне, которая дает возможность выбросить из головы все мелкие заботы, склоки, надежды и обломы и сосредоточиться на главном'. Но он не стал прибегать к заветному цианиду — повесился. Выбрал один из самых мучительных и неэстетичных, согласно мнению су-сообщества, способов.