Однако держа в руках ту заклятую рубашку и глядя в глаза мужа, до меня дошло тогда. Он знал. И нет. Моя жизнь не была разрушена, более того мы были квиты. Мне словно дали допуск к моему греху, он породнил нас с мужем ещё больше. Теперь мы оба были в нем, и пусть я тогда к своему стыду испытала облегчение от этого, но я была разочарована им. Моим героем, моим рыцарем в сияющих доспехах, который все же оказался также грешен, как и я сама. И, наверное, до последнего времени я просто пыталась пользоваться этим. Есть и есть, это была наша жизнь, да, такая странная, фальшивая, словно плохой спектакль, сыгранный для всех кроме нас самих. Быть счастливыми для детей и родственников, для коллег и начальства мужа, а в спальне забираться под разные одеяла и игнорировать друг друга, словно мы незнакомые друг другу люди. Я не думала о том, сколько это будет продолжаться, но беременность Лизабет словно приоткрыла глаза мне на ситуацию. Одно дело изменять жене, другое дело изменять беременной жене. А потом после этого пошли на спад и чувства, и желания, и встречи. Сегодня же лежа в этом дурацком номере с дурацкими голубыми стенами, я неистово впервые за много-много лет захотела оказаться рядом с мужем. Обнять его, вдохнуть терпкий аромат его духов, наконец-то снова поймать его взгляд, найти ту нить, что упустила давно.
Мечты, мечты...
Я все же вытерла слезы и подобрав туфлю, покинула номер. Суета дня поглотила меня, не оставляя времени, чтобы подумать или погрустить, но вечером уже, проходя мимо нашей спальни, взгляд вдруг скользнул в приоткрытую дверь. Он раздевался там, медленно, глядя в окно. Вот часы, тяжелые, подаренные ему отцом, были отправлены на стол, расстёгнуты манжеты, пуговицы, стянут один рукав, второй. Когда рубашка белой птицей улетела на кресло, оставив его полуобнаженного потирать шею, я с удивлением обнаружила, что жадно разглядываю тело мужа. Как давно я не видела его вот в таком виде? Как могла забыть эти изгибы, эти мышцы, это тело? Внутри все сжало пульсирующим сладким жаром, и дверь, на которую я внезапно облокотилась в жалкой попытке быть ближе, предательски скрипнула. Что может быть нелепее, чем краснеть после того как тебя застали за подглядыванием за собственным мужем? Я замерла, в панике придумывая отмазку, которая бы смогла оправдать меня, но каждая новая идея казалась глупее предыдущей, так что я просто молчала.
- Зайдешь? - Вдруг раздался его голос. Он все также стоял полуобнаженный и смотрел на меня, у него было бесстрастное лицо и усталый голос. Наверняка, очередные несостыковки на работе, и пришел поздно...
Я все же прошла внутрь, закрыв за собой дверь и не зная куда деть ни себя, ни глаза, ни руки. Пока я ехала домой, я придумывала, что скажу ему. Может извиниться за все? Сказать, как в детстве: «Я больше так не буду»? Или может попробовать предложить все исправить? Сказать, что я порвала с Майклом словно старшеклассница, написав ему СМС? Но сейчас пытаясь собраться с мыслями я никак не могла сформулировать, чего я хочу, потому что как только мои глаза поднимались выше пола, я понимала, что хочу лишь одного. Своего мужа. Это желание сводило меня с ума просто тем, что оно существовало. Столько лет его не было, а тут появилось ни с того ни с сего. Оно пугало и радовало одновременно. Я думала, мои чувства к мужу умерли, погасли и ничто не в силах их возродить, а сейчас они восстали из пепла в том первозданном виде, словно и не было всех этих лет.