Выйдя на дорогу, Марианна немного постояла, решая, в какую сторону. «Что тут думать, - рассердилась она на себя за нерешительность. - Не пойду же я навстречу оркам». Бросив последний взгляд на сожженную деревушку, она развернулась и зашагала по дороге.
Так начались её странствия.
Много ли может пройти двенадцатилетняя девчонка с тяжелой сумкой на плече за один день? Как оказалось, порядочно. Когда солнце скатилось за полдень, девочка ушла с дороги в лес. Ни ручья, ни реки рядом не было. Пришлось поплутать, пока блеснуло зеркальце малюсенького озерка. Тут же, на берегу, порядком намучившись, она развела костер. Дома, чтобы разжечь печь, обычно пользовались угольком из постоянно горевшей отцовской кузни. Когда отец ушел воевать, угольки из прогоревшей печи хранили в специальном горшочке. Лишь изредка приходилось разводить огонь снова. Да и то, тогда это делала бабушка. У неё все получалось быстро и красиво.
Марианна, как ни старалась, искра у неё получалась мелкая и трут никак не мог заняться, но упорства ей было не занимать. Закусив губу, она снова и снова чиркала кресалом по поблескивающему царапинами огниву. Наконец, длинная и жаркая искра упала на распушенный трут. Девочка раздула красную точку до жаркого ровного кругляка и сунула в комочек сухой травы. Опять дунула. Маленький огонек побежал по соломинкам. Она сразу подкормила пламя тоненьким кусочком сворачивающейся в трубку бересты. Когда береста загорелась, коптя жирным черным дымом, девочка успокоенно вздохнула. Теперь можно было подкладывать дрова - сухие сучья, собранные заранее.
Похлебка из репы, морковки и гороха, да еще с кусочком хлеба, - это был роскошный пир. Единственное, что она не учла, это то, что варить надо столько, сколько сможешь съесть за один раз. Выругав себя, она прикинула, сможет ли нести остатки супа в котелке - нет, расплещет все через десять шагов. Сожалея, она аккуратно вылила суп под куст - лесные зверушки съедят - помыла котелок и ложку, посидела. Опять надо идти.
Так и шел день за днем. Однажды её настиг дождь, и пришлось полдня сидеть под деревом, пережидая. Несколько раз ей встречались небольшие отряды всадников. Услышав вдали стук копыт, Марианна бежала в лес, подальше от дороги, и там, в кустах, сидела, сжимая в руках сумку и стараясь успокоить бьющееся сердечко, пока все не стихало. После ночного нападения все всадники на этой дороге казались ей убийцами.
Она почти не разрешала себе плакать. Только иногда, когда становилось совсем невмоготу, и ночами, когда странные страшные звуки леса будили и заставляли в ужасе вжиматься в землю, она плакала. Марианна плохо представляла, куда и зачем она идет. Ей все казалось, что однажды за поворотом она увидит знакомую телегу, и бабка закричит, что, мол, где это она шляется, когда вся работа не тронута. Но поворот за поворотом сменяли друг друга, а дорога оставалась пустой. Девочка убедила себя, что идет к отцу и, шагая, представляла себе, как они встретятся.
В последние дни конные стали попадаться всё чаще, так что идти приходилось больше по лесу, чем по дороге.
И вот теперь это - эльфёнок! Никто никогда не рассказывал, что видел ребенка эльфов. Слишком редко они рождались, и светлорожденные берегли их как самую главную свою драгоценность. Поэтому Марианна сразу поняла, что всё - в этот раз ей не отвертеться; остроухие без колебаний убьют её, увидев в такой близости от своего ребенка. То, что она их не видит, вовсе не означает, что их нет рядом, все эльфы ходят по лесу, как бабочки летают, ни звука не услышишь. Про это знают даже малые дети. Но вот про то, что в лесу можно встретить маленького плачущего эльфенка - это точно сказка.
Она тихо приподнялась и опять поглядела на одетого в светло-зеленый наряд ребенка. Сомнений не было: белокурый, светлокожий малыш - на людской возраст лет шести, но кто его знает, сколько ему на самом деле. Он совсем как обычный людской ребенок уткнулся лицом в сложенные на коленях руки и шмыгал носом, тихонечко подвывая. Если бы не острые треугольные уши, то даже при всей белизне кожи она бы приняла его за человека, слишком уж по-детски он себя вел.
Надо было уходить, но она никак не могла заставить себя сделать первый шаг. Жалость, подкатывавшая слезками к глазам, не позволяла бросить малыша в лесу. 'Все-таки он один, эльфы давно бы схватили меня, будь они рядом'. С этой мыслью она решительно поднялась и пошла к эльфёнку. Хрустнула под ногой ветка, и маленький эльф мгновенно вскочил. В руках у него, словно ниоткуда, появился маленький лук. Стрела нацелилась в лицо девочке. Даже испугавшись, она отметила необыкновенную красоту личика эльфенка. «Словно нарисованный», - подумала Марианна. Вид портили только размазанные по лицу слезы.