- Можно я подумаю?
- Думай до конца ужина. Ответ мне нужен сегодня, так как, возможно, завтра меня здесь уже не будет.
- Хорошо. Я скажу.
- Тогда давай навались. Нога великолепна.
****
Соболь устал, но попросить отдых было выше его сил: «Раз Корад может, значит, и я могу». Он вскинул саблю и опять бросился в атаку. Агент улыбнулся, шагнул в сторону, и вдруг его прямой узкий меч уперся острием в горло юноши.
- Черт! - выругался тот. - Да как же это?
Славуд казался Соболю очень старым, хотя тому едва минуло сорок лет. Для девятнадцатилетнего парня сорок казалось концом жизни. И то, что он никак не может победить этого старика, бесило его.
- Я тебе уже говорил, ты слишком увлекаешься. Я тебя обманываю, показываю, что открыт, ты веришь и опять нарываешься. Включай мозги.
Корад подошел к дереву, где лежали снятые с лошадей сумы, достал тряпку и протер меч.
- Все. Хватит на сегодня. Давай пообедаем, вечером еще занятие по основному делу.
Он спрятал меч в ножны и положил оружие возле сум. Соболь тоже убрал саблю и занялся делами: расстелил плащ, заменявший им стол, и выставил немудрящие закуски. Насколько привередлив был Славуд, попадая в очередной город и обедая в дорогом заведении, настолько же неприхотлив он был в походе, обходился тем, что было у них в этот раз. Надо отдать ему должное, голодать, как во время своего одинокого прежнего странствия, Соболю не приходилось.
Казной инспектор был не обижен, в городах они ели и ночевали в гостиницах, которые лесному жителю казались не беднее дворца. Попадались даже такие, где в комнатах вода шла из крана в стене, а помыться можно было в специальной комнате прямо в номере. Юноша не представлял даже, сколько стоит такой номер. Ему и в голову не приходило, что его работодатель специально селится в таких гостиницах, чтобы приучить его к подобному уровню комфорта - работать придется в разных условиях и везде надо быть своим.
Тогда, после драки и совместного ужина, Соболь согласился на предложение Корада. По сути, он ничего не терял - имущества у него не было, только то, что на нем и трофейная сабля. Где-то в глубине души он и сам склонялся к тому, чтобы вступить в армию. Стрелять из лука он умел с детства - учили и отец, и мать. С саблей, как ему казалось до встречи с Корадом, тоже умел обращаться. Армия - это все-таки постоянный кусок хлеба. Единственное, почему он до сих пор не подошел ни к одному из многочисленных вербовщиков, встреченных по дороге, было то, о чем он признался Инспектору - его трусость. Юноша боялся опозориться.
До сих пор по ночам его мучил кошмар из прошлой жизни: как сквозь огонь он видит, что убивают младшую сестру, последнюю из оставшихся в живых, а он не может заставить себя прыгнуть в горящий дом. Соболь просыпался в холодном поту, пил воду и потом до утра ворочался, не в силах заснуть.
Корад купил его тем, что пообещал отпустить, как только убедится в его трусости. А то, что он смог высказать инспектору свой самый большой секрет, словно облегчило его. Никому он так прямо не признавался в своем пороке. «Похоже, Корад - необычный человек, раз я так раскрылся ему», - часто думал юноша. Такому, как Выргула, он не признался бы в своей слабости даже под пытками.
Немудрящий обед состоял из куска холодного мяса, лепешки и чистой воды - в походе Славуд не признавал ни вино, ни пиво. Он сразу предупредил об этом Соболя, объяснив: и то, и другое забирает у тебя чистоту восприятия мира, вино усиливает яркость, а пиво, наоборот, сглаживает краски, ну а для учебы нужно, чтобы мозг воспринимал мир таким как есть. Нормальную горячую пищу в дороге они ели только вечером. Варили какую-нибудь похлебку или кашу, а если удавалось добыть по дороге птицу или зверя, ели до отвала жареное мясо. Иногда, когда выходили к реке, Корад ловил рыбу - в этом он был непревзойден, юноше даже казалось, что тот приколдовывает, слишком уж ему везло. И тогда на ужин была уха.
После обеда Славуд разрешал полчаса поспать, а потом они снаряжали лошадей и двигались дальше. Иногда инспектор исчезал на целый день, это, в основном, бывало в городах, но один раз было и просто среди леса. Он предупредил, чтобы Соболь ждал его здесь, а сам уехал по едва заметной тропе прямо в чащу. С кем он мог встречаться в лесной глухомани, парень не представлял.
Но самое интересное было вечером, через час после ужина. Славуд начинал учить его тому, что он мудрено, по-канцелярски, называл - специальные дисциплины. Сначала, когда инспектор впервые произнес это, Соболь скривился - он с детства не любил арифметику, отец силой заставлял его высиживать уроки с приходящим в дом деревенским знахарем Ефаригеном. Однако первое же занятие перевернуло все его представление об учебе - оказывается, урок мог быть также интересен, как и занятие фехтованием.