Гром отличался от остальных выправкой, одежда его была также дорогой, но сшитой на заказ, все сидело, как положено и отличалось чистотой, оружие и упряжь блестели. Почему-то Соболь решил, что он - бывший офицер. Ну и совсем отличалась от всех рыжеволосая Алмаз, но не только природной красотой, грацией и одеждой, достойной какой-нибудь герцогини, главное, она отличалась поведением. Радан исподволь наблюдал за «королевой» и диву давался, откуда у предводительницы этой банды такое поведение. Чем-то она походила на Корада Славуда - даже сидя вечером у костра и поглощавший жареное мясо прямо с ножа, он выглядел так, словно сидит на приеме у Короля. Если бы не её речь, полная ругательств и сочных простонародных слов, Соболь бы подумал, что она из высокородных.
В полдень компания остановилась у лесного ручья, пересекавшего заброшенную дорогу. Разбойники достали из сум кучу разной еды и хотели развести костер, но Алмаз остановила их.
- Не надо, перекусим так. Водой запьете. Время поджимает. Хороший следопыт приведет погоню за нами без проблем. Так что чем быстрей переберемся на свою сторону, тем лучше. Я в камеру больше не хочу.
Никто не возразил, и обед уложился в десяток минут.
К вечеру компания подъехала к огромному оврагу, Радан даже не ожидал, что среди леса может быть такое. Обрыв уходил вниз на десяток человеческих ростов, ширина пропасти не меньше пяти, ощущение было такое, что земля просто раскололась. Внизу не было ни реки, ни даже маленького ручейка, ничего, что могло бы промыть такой овраг. При этом он был ровным как клинок армейского меча. Сразу было ясно - это творение не природное, она никогда не творит так прямолинейно, а одна из тех непонятных вещей, дошедших до наших дней из темных времен. Он взглянул на спутников - что они будут делать? Даже человеку пройти это препятствие было проблематично, про лошадей и думать не стоило.
Алмаз, улыбаясь, спросила:
- Ну как? Впечатляет? Ни один ратник не переберется, а пехоту один лучник с того берега перебьет.
- Это точно, - согласился Соболь и показал на противоположную сторону. - Значит, вы там расположились?
Она кивнула.
- А как сами-то перебираетесь?
- По воздуху, - вмешался в разговор Гром. Все дружно захохотали. Посыпались шутки.
- Ага, на крыльях...
- Не, с разбегу...
- Поехали дальше, - скомандовала предводительница. - Скоро все увидишь.
Едва заметная тропа вела вдоль провала, кони бандитов были привычны и шли спокойно, а Сойка испуганно косилась и хрипела. Соболь склонился к голове кобылы, гладил её по шее и ласково успокаивал. Через некоторое время и она стала привыкать.
Вдруг лошадь встала, привстал на стременах и Соболь - то, что они увидели, любого удивило бы. С той стороны каньона из леса выглядывала огромная, высотой почти до вершин деревьев, голова. Сначала Радан даже подумал, что она живая, настолько полны были жизни все её черты.
- Что это? - непроизвольно вырвалось у него.
- Это мы великану башку отрубили, - пошутил по-разбойничьи кто-то сзади.
- Прекратить! - строго скомандовала предводительница. - Об этих камнях лучше вообще не говорить.
Потом повернулась к Соболю.
- Это наш мост. Сейчас поедем на ту сторону.
Он в ответ согласно кивнул - «понял», но на самом деле не понял ничего, он не видел никаких признаков моста. Чем ближе они подъезжали, тем величественнее становилось то, что он видел. Было полное ощущение, что это не отдельная голова, а великан, ушедший по шею в землю. Судя по круглому каменному шлему и затейливо выточенной каменной кольчуге, прикрывавшей шею у основания головы, это была фигура воина: прямой нос, плотно сжатые губы и немигающий взгляд каменных глаз, - все дышало властностью. «Фигуру делали с какого-то великого воина тех времен», - подумал Соболь, не в силах отвести взгляд от величественной статуи. По закатному солнцу он определил, что голова смотрит прямо на восток.
Наконец они подъехали и встали напротив каменного лица. Неведомый скульптор был настолько искусен, что видно было все морщинки у глаз и рта. Здесь, рядом со статуей, никто шутить уже не пытался, все притихли и чего-то ждали. Соболь чувствовал, что что-то происходит, такое же чувство он испытывал, когда знахарь их рода, Ефариген, вызывал духа для лечения раненого на охоте родича или когда лошадь не могла разродиться.
В кончиках пальцев и в кончике языка начинало покалывать, и во рту появился кислый вкус. Он всегда так реагировал на настоящую магию. Он оглянулся - никто ничего не предпринимал, даже не шевелился, не говоря уже о колдовстве. Все происходило само собой.