Услышав описание, Радан сразу понял, что эти демоны, это те же самые гоблины-Харакшасы, с которыми он встретился ночью у озера. «Значит, это действительно не случайно, как и говорил Славуд, и, скорей всего, охотятся они за этим пергаментом. Плохо, но что поделаешь, обещал - надо выполнять».
Веда опять задумалась. Потом подняла голову и спросила:
- Как тебя зовут, воин?
- Соболь.
- Это не имя.
- Это мое второе имя, - возразил Радан.
- Выходит, ты с Северных Гор?
«Похоже, она все знает».
- Да, я оттуда.
- Не похож ты на них. Я, правда, очень давно видела последнего горца, но они были высокие, мощные и светлые, грубые, но простодушные.
- У меня мать из кочевников.
- Тогда понятно. Непонятно, почему ты ушел из родного дома. Ведь, как мне помнится, род для горцев - самое важное.
- Нет у него больше никого, - вмешалась Алмаз. - Он говорил, убили всех. И еще, Веда, он спас меня сегодня.
- Сколько живу, мир не меняется, - вздохнула Веда. - Кровь, кровь и кровь. Прости, Соболь, если напомнили. Иди, ешь, отдыхай, а мы тут подумаем, что делать дальше. Потом позову. И спасибо за Алмаз. Она мне очень дорога.
Как только Радан вышел, его подхватил паренек, что привел его сюда.
- Пойдем, покажу, где ты будешь жить.
Его поселили в небольшой глухой комнате в самом дворце. Соболь оставил вещи и отправился вслед за сопропровождающим на ужин. То, что он увидел, опять напомнило ему родной дом - подобное происходило там после возвращения отца из набега.
Праздновали прямо на улице: длинный стол был заставлен блюдами, бутылками, кувшинами и прочей разнокалиберной посудой. Радан сразу заметил, что также, как и у них, выбор был не очень разнообразным, однако все выставленное было сытным и в количестве, достаточном для ужина полка королевской пехоты. Преобладало мясо во всех видах - вареное, жареное, копченое, вяленое. На нескольких больших блюдах лежали искромсанные остатки больших рыбин, а между этими основными блюдами стояли корзины с нарезанными караваями хлеба.
Пир начался сразу после того как Соболя увели к Веде, и поэтому все уже были навеселе. Вина за столом не жалели, каждый сам наливал себе в кружку столько, сколько душа пожелает. Трезвыми были только некоторые: Гром, который хотя и пил, но в меру и совсем не пьянел; и те лучницы, с одной из которых затеял свару Гром, они тоже выделялись своим трезвым видом. Между ними, сидевшими одной кучкой на краю стола, и остальными гуляющими была невидимая, но явная граница. Их серьезные непроницаемые лица сразу отбивали охоту общаться.
Радан нашел свободное место, присел и, подтянув к себе блюдо с вареным мясом, навалился на еду. Пить он не стал, вино всегда отбивало у него охоту думать и частенько вызывало охоту подраться, поэтому он позволял себе пить, когда это было необходимо для дела и отказываться вышло бы дороже, чем перетерпеть хмель. Тут было влияние матери, она тоже не любила хмельные напитки. Однако для остальной семьи - отца и братьев - это было непонятно и смешно. Они никогда не упускали случая погулять вволю, а подвыпив, подначивали трезвого Радана.
Сбив первую охотку, он отвалился от блюда с вареным мясом и стал выбирать, что еще можно попробовать за щедрым столом. В то же время он старался приглядеться и запомнить, что здесь происходит. Все: это нереальное место, от которого вовсю несет древностью и магией; разбойники, непонятно как оказавшиеся здесь и живущие с семьями в этом городе; Алмаз мало того, что атаманша этих бандитов, так еще и с явным высокородным происхождением; амазонки, которые хоть и не были настоящими амазонками - про тех рассказывала ему мать - но были очень на них похожи; и, наконец, Веда, на вид настоящая колдунья - да, похоже, так оно и есть - которая, не прикасаясь, учуяла тайный сверток в рукаве Радана - все это надо было хорошенько запомнить, чтобы при встрече с Корадом обо всем его расспросить.
Жизнь Соболя, начавшаяся после того как он покинул разорённый дом, с завидным постоянством становилась все «веселей» и «веселей». Хотя сейчас, расслабившись после сытной еды, он счел некоторые моменты прошедших приключений забавными.
Предварительно убедившись, что питье не пахнет хмелем, он налил себе в кружку какой-то напиток из ягод и, попивая маленькими глотками, смотрел на разошедшееся гулянье. На пиру появились три музыканта, один с бубном, второй с лютней, а третий, раздувая щеки, извлекал трели из глиняной трубки. В круг перед столами немедленно выскочила пара: молодой длинноволосый разбойник в мягких сапогах и таких же лет девушка в цветастом разлетающемся платье. Они сразу взяли такой темп, что все гуляющие оторвались от стола и разговоров, и кто криком, кто, хлопая в ладоши, начали поддерживать их. Мелодия получалась такая разбитная и веселая, что многие, не выдержав, выбирались из-за стола, чтобы присоединиться к первой паре.