Увидев, что в ресторане я, даже не заглянув в огромное меню, демонстративно заказал себе котлету с гречневой кашей, мой новый старый знакомый вдруг сник:
– Жлобом меня считаешь? Думаешь, вот, дорвалось ворье до власти?
Мне стало даже жаль его. В конце концов, он преувеличивал.
– Ты же знаешь, для меня вор – тот, кто осужден в установленном законом порядке. Отсидел, и на свободу с чистой совестью. А что касается новых порядков… Воров было много. Далеко не все они стали бизнесменами. Значит одного непочтения к законам тут мало, нужно еще что-то. Деньги и власть – игра. Кто-то стал в нее играть и выиграл. Или проиграл. А кто-то не стал. Правила не устраивали или ставки делать было нечем. Никто не неволил.
Просто твой мир теперь далек от моего и становиться все дальше. Да и раньше так было. Что я имел на своей службе? А ты и тогда, наверное, фартовым парнем был.
За это и выпили. Он настоял все-таки, чтобы это было какое-то виски за умопомрачительную цену. Потом сказал:
– Прав ты. Самогон самогоном…
Но разговор пошел сразу веселее. Вспомнили былое, знакомых, поговорили о дне сегодняшнем:
– В одном банке в Самаре ищут хорошего специалиста в службу безопасности. Сколько хочешь в баксах? – и, услышав ответ, засмеялся, – скромность хороша где угодно, но только в не в финансовых вопросах. Я скажу, что такой специалист, как ты меньше, чем за тысячу и пальцем не пошевелит. Место хлебное, Самара – город хороший.
Так вот я и очутился опять на Волге, километров в двухстах от той же Сызрани. Тогда то, и повстречался с фамилией Перси-Френч во второй раз,.
Этот период я всегда вспоминаю с теплотой. Жил, в кои-то веки, в приличном достатке, в хорошем большом культурном городе. В Куйбышев, так называлась Самара в нашем минувшем советском, в годы войны эвакуировали правительство, посольства, Большой театр. Некий налет столичности так и остался на этом городе навсегда. Говорят, его некогда называли «русским Чикаго». Очень подходит.
А с наступлением новых времен он сразу превратился в город больших возможностей. Во всяком случае, больше чем здесь миллионеров и бандитов было только в Москве, Петербурге и нефтяных сибирских Клондайках.
Я снимал квартиру в старом городе в ветхом двухэтажном особнячке, где до сих пор было дровяное отопление, удобства во дворе, но это с лихвой компенсировалось тишиной и романтичностью места.
Здесь почти ничего не изменилось с дореволюционных времен. В кладовке валялись какие-то весовые гири и безмены, отмерявшие некогда пуды и фунты, на печных дверцах красовались клейма забытых товариществ и страховых обществ, и сам дом был каким-то нахохлившимся, угрюмым, словно погруженным в одному ему ведомые воспоминания.
Вот в такое милое местечко и брел я холодным ноябрьским вечером. Путь мой лежал мимо Троицкого рынка, на тротуаре возле которого приткнулись несколько замерзших торговцев со своим незатейливым скарбом. У одного из них, рядом с какими-то ключами, фуфайками и предметами, неизвестного мне назначения лежали несколько книжек. Одна из них привлекла мое внимание.
Это была серая потрепанная книжонка в бумажном переплете с чекистским символом щита и меча на обложке. Давно ли я и сам считал этот знак своим? Называлась она «Не выходя из боя» и подзаголовок – рассказы о чекистах. Впереди был унылый долгий вечер, а в такое время нет лучшего занятия, чем неторопливое чтение, какой-нибудь детективной или шпионской истории. Тем более, что я, в силу своей профессии, всегда предпочитал правду вымыслу. Я сунул книжку в карман.
И вот, когда за окном уже совсем стемнело, а ужин был съеден, настало время, запасшись кружкой крепкого горячего чая, перебираться ближе к печке, чтобы там, не торопясь изучить свою находку.
Предчувствия меня не обманули. Без лишнего пафоса и фантазий книжка рассказывала о нелегком повседневном труде чекистов, незримых и неизвестных никому, кроме их сослуживцев героях, день за днем исполнявших свой долг. Перед кем? Я часто думал об этом. Родина нас предала, общество забыло, родные не поняли. Для чего же это все было?
Один старик с Памира, то ли шейх, то ли, как у них говорят, пир, в общем, большой авторитет в своем мусульманском сообществе, сказал мне:
– Служи людям – это вечное. А государства, идеи, деньги, слава – это все дым. Вон председатель колхоза, бился всю жизнь, старался, ночей не спал, а пришел преемник – все порушил. Так, что он – зря старался? Вокруг него жили люди, он помогал им, пока мог, они благодаря его заботам хорошо получали, хорошо отдыхали, воспитывали детей. Вот в чем его жизнь, его заслуга. А не в развалившемся, в конце концов, колхозе. Твоя ведь служба тоже не в отчетах и служебных показателях.