Полицейский вернулся в кухню, положил мобильный на подоконник, и несколько минут до нас доносился только грохот отодвигаемой мебели и шипящий мат, пока он разбирал завалы на полу.
Сабуров воспользовался моментом, чтобы подбодрить меня:
- Маша, тел нет, значит, ее взяли живой. Мы сможем ее вытащить.
Я очень хотела ему верить, но пока надежды на благополучный исход ничего не подавало. Да, Марфа могла за себя постоять, но что, если Иван прислал в тайгу не пару наемников, а целую армию?
Пока участковый не нашел ни дыр от пуль, ни стрелянных гильз, но это еще ничего не значило.
Значение имела только кровь на полу и стенах. Слишком много крови, я попыталась вспомнить, сколько может потерять человек, пока не умрет, но не смогла. Меньше, чем осталось в избушке. Конечно, кровь могла быть не ее, а нападавших.
Положила ладонь на лоб, стараясь унять зарождавшуюся головную боль. Не помогло.
Участковый расчистил люк в погреб, но трудился зря. Внизу ничего не было, только банки с соленьями.
Надежда, что Марфа спряталась там, спасаясь от нападавших, умерла.
- Надо проверить хижину лесника, она может прятаться у Матвеича, - я отказывалась верить, что подруга попала в лапы врага. Она столько лет скрывалась от правосудия и бандитов не для того, чтобы так легко сдаться, но все равно в сердце разливался ледяной волной страх.
Изображение зарябило, на экране вместо разгромленной избушки появилось раскрасневшееся потное лицо участкового, одетого в гражданское.
- Я следопытов утром подтяну из села, в такой темнотище не видно еще ни хуя… ой, извините, - участковый бросил на меня виноватый взгляд, но я лишь махнула рукой, - к Матвеичу я сейчас, сразу поеду, но… - полицейский пожевал влажные губы, - вы сами все видели.
Видели… это точно.
Не стали тратить время, договорились, что участковый выйдет на связь, как только вернется в зону, где ловит сигнал, и отключились.
- Маша, ты же понимаешь, что теперь не можешь идти к Вербицкому? – спросил Николай, удерживая меня за плечи, словно я могла вырваться и побежать к Ивану прямо сейчас.
- Нет, Ник, теперь я точно должна пойти к нему, я обязана Марфе жизнью, и если она у Ивана, то вытащу ее, - головная боль усилилась, но страха не было. Вообще. Словно исчерпался лимит.
- Блядь, - процедил Сабуров, на мгновение прикрыл веки, а когда вновь посмотрел на меня, его ледяные глаза были полны мрачной решимости, - все сделаем так, как я скажу. Без возражений.
Я кивнула, принимая условия. Если это поможет достичь цели и минимизировать риск, то спорить ни к чему.
***
Автомобиль мягко прошуршал шинами по подъездной дорожке, ведущей к особняку. Я глубоко вдохнула и на несколько секунд задержала дыхание, успокаивая отчаянно колотившееся в груди сердце.
Иван ждал на крыльце, окутанный багровым предзакатным светом, как дьявол накануне падения в преисподнюю. И я собиралась сделать так, чтобы он никогда из нее не выполз. Два часа назад он начал переводить деньги с офшоров, Дарлинг была наготове, чтобы их украсть, параллельно скупая упавшие на дно акции моей бывшей компании.
Если Ивана нельзя свалить одним мощным ударом, мы нанесем несколько. Расшатаем империю по кирпичику и похороним его под обломками.
Скоро.
Я улыбнулась своим мыслям.
Машина остановилась у крыльца, и Иван сбежал по ступеням, чтобы отрыть мне дверцу.
- Сегодня вы еще очаровательнее, Ева, - муж склонился ко мне и почти коснулся губами шеи, глубоко вдохнул, принюхиваясь, как пес, - и ваш запах сводит с ума. Аромат поражения идет женщине больше, чем самые изысканные духи.
Глава 35
Глава 35
Я удивленно приподняла брови, промурлыкала, как ластящаяся кошка, готовая в любой момент выпустить когти:
- Поражение? Иван, я думала, что вы хотите голову Николая Сабурова, а не мою. Если я ошиблась, то, пожалуй, мне стоит вернуться к нему и рассказать о ваших требованиях. Посмотрим, кто тогда будет пахнуть поражением, - на моих идеально накрашенных губах расцвела отрепетированная перед зеркалом улыбка.
От этого вечера зависело слишком многое, чтобы я могла позволить себе проиграть. Поэтому каждую деталь подбирала тщательно. Тщательнее только мой выбор контролировал Стас, чтобы спрятать все «жучки», которые я собиралась пронести в свой бывший дом.
Не показывала виду, но сердце радостно забилось, когда вышла из машины и увидела особняк спустя столько месяцев. Он помнил маму, Карину до того, как она стала такой, какой стала. Меня несмышленой, доверчивой девчонкой, мечтавшей о счастье.