Мама сумела посеять сомнения, в которые я сама с трудом не проваливаюсь. Это разрывает мою душу на части, оставляя боль еще острее и невыносимее. Эмоции опаляют и гнут мое тело, но я не могу убрать эту боль из своей жизни.
Мир, в котором я жила, рухнул. Я чувствую себя оставленной и преданной. Сначала мужем, потом мамой. На миг закрадывается шальная мысль послушать маму и сделать так, как она говорит. И все станет как раньше, моя жизнь вернется в привычную колею.
Но, когда закрываю глаза и вижу перед собой закаменевшего Рустама, понимаю, что больше не смогу смотреть на него таким же восторгом, как раньше.
Дышу глубже, вцепившись руками в простыню.
Мне нужно научиться справляться с этими эмоциями, если я хочу сохранить здоровье своего малыша. Но я не знаю, как это сделать. Я просто лежу и плачу, пытаясь забыть лучшие года своей жизни.
Когда я любила и думала, что тоже любима.
Глава 4
Выходных жду с опаской. В будние дни Анна Анатольевна строго следила, чтобы Рустама не пускали ко мне в палату. А в нерабочее время сторожить меня некому, больница государственная, и охраны здесь нет. И для Рустама заплатить дежурному врачу или медсестре вообще не проблема.
Но мне везет. К концу недели больницу закрывают на карантин в связи с эпидемией гриппа. Теперь даже если захочется, чтобы меня навестили, нельзя.
И мне не хочется. Не хочется никого видеть, никого слышать, ни с кем разговаривать. Я и телефон только на время включаю. Мне никто не звонит, я никому не звоню.
Только здесь, лежа в больнице, понимаю, в каком вакууме жила последний год. А ведь раньше у меня были подруги, и коллеги были. Я полтора года после университета работала по своей специальности, финансовым аналитиком.
Мне нравился наш офис, коллектив. Нравилась моя работа. У меня был пусть небольшой, но свой круг общения. Как я не заметила, в какой момент он исчез?
После замужества мои отношения с подругами постепенно стали сходить на нет. Рустам явного недовольства не проявлял, но я видела в его глазах неодобрение, когда собиралась с девочками посидеть в кафе.
— Ты моя жена, Соня, ты Айдарова, ты не можешь таскаться по низкосортным заведениям, — выговаривал он мне.
Муж меня водил только в самые модные и дорогие рестораны города. Конечно, мне там нравилось, но моим подругам они точно были не по карману.
— Там так дорого, — примирительно говорила я, поглаживая его по рукаву, — я не хочу выделяться, любимый.
— Ты можешь за них заплатить. Для чего я перевожу тебе деньги на карту?
— Но это твои деньги, — возражала я. — Я не хочу ими хвастаться, к тому же, мои подруги будут чувствовать себя стесненно.
— Нет, это твои деньги, ты можешь распоряжаться ими по своему усмотрению.
— Один раз я заплачу, второй, а потом девочки решат, что я рисуюсь. Пойми! Они и дальше будут встречаться в демократичных заведениях, только без меня, — пробовала я до него достучаться.
Бесполезно. Так, кстати, и получилось. Меня просто перестали приглашать.
— Это к лучшему, — заключил муж, — мне так проще. Теперь я не буду думать каждую секунду о том, где ты и кто на тебя пялится. Занимайся собой и домом.
Рустам дико ревнивый, он ревновал меня к каждому, кто хоть как-то проявлял интерес или делал комплимент. Даже если это был сосед, выгуливающий собаку.
Мне это льстило, я была на седьмом небе от счастья. Верила, что муж меня любит, дорожит мной. Но лишний раз давать повод для ревности не хотелось, и я перестала без Рустама куда-то выезжать.
Спортзал с бассейном расположен рядом с нашим жилым комплексом, там же СПА-салон. У меня везде абонементы, раз муж сказал, чтобы я занималась собой, я это и делала.
Собой и домом.
Я люблю готовить, поэтому много времени проводила на кухне. Рустам обожает как я готовлю, хоть честно предлагал заказывать доставку из ресторана.
Обожал…
Я была против. Экспериментировала с новыми рецептами и каждый раз старалась приготовить новые блюда, которые могли понравиться мужу.
Я заботилась о своем доме, люблю, когда все лежит на своем месте. И здесь Рустам не настаивал, он не раз предлагал мне нанять домработницу. Но мне нравилось все делать самой.
Я только для генеральной уборки приглашала клининговую компанию. У нас много окон, и перемыть их самой нереально. А так я с удовольствием занималась домом.
Следила за порядком и чистотой, украшала дом приятными мелочами. Продумывала все, чтобы нам с Рустамом было не только комфортно, а еще и уютно. Делала все возможное, чтобы наш дом был идеальным.
Идеальный дом. Идеальная жена.
В какой момент я полностью отказалась от себя и стала жить жизнью мужа? Полностью в ней растворилась, исчезла, растаяла как Русалочка в утренней пене?
Не знаю.
Мы поженились сразу после того, как я дипломировалась. Наверное, нашу свадьбу можно назвать свадьбой мечты, но я мало что помню. Для меня все было как в тумане. Я настолько была счастлива, что видела только его, своего мужа. И его глаза.
Зато нашу брачную ночь помню во всех подробностях. Меня даже немного задевало, что Рустам за все время, что мы встречались, не делал попыток уложить меня в постель.
Нет, конечно, он позволял себе более смелые ласки, чем поцелуи. И я позволяла, и готова была на большее. Останавливался всегда Рустам, когда мы заходили слишком далеко.
— Хочу тебя в белом платье. Чтобы волосы распустить и брать везде, где захочу, — говорил он как будто в шутку. Но потом оказалось, что это была не шутка.
После нашей брачной ночи мое платье годилось только на то, чтобы его выбросить. Первое время я совсем не высыпалась. На работе пришлось взять отпуск, потому что Рустам мог разбудить меня за ночь несколько раз.
Я даже ходила с ощущением, будто он все время во мне. Меня одна мысль заводила, я могла ему позвонить и это сказать. Или написать в мессенджере. Дальше оставалось только засекать время и ждать, когда откроется входная дверь.
И почему мне за все годы супружеской жизни не приходило в голову, как такой темпераментный мужчина мог обходиться без секса все время до свадьбы?
Я его спрашивала потом, конечно, но он серьезно отвечал, что берег меня для первой брачной ночи. Что для него это было важно, потому и терпел.
Теперь я знаю, как. Он просто без него не обходился. Ему было достаточно, чтобы я в это верила.
А я верила. Я верила, он лгал.
— Анна Анатольевна, мне нужно кое-что знать. Это очень важно, — я все же решаюсь спросить, потому что не могу больше задавать эти вопросы и отвечать на них сама себе. Это разрывает мне сердце.
— Что именно, Соня? — смотрит Анна, поправляя очки на переносице. — Конечно, я отвечу, если смогу. Спрашивай.
— Я про Лизу, ту беременную, которая… — запинаюсь и отвожу глаза, — со мной в одной палате была.
Любовницу моего мужа. Я должна была сказать так. Или беременную от моего мужа. Но я не могу. Слишком больно произносить это вслух.
— Что именно тебя интересует? Сама понимаешь, что если это связано с моими должностными обязанностями, то я…
— Не знаю, связано или нет, — перебиваю, хоть это и выглядит не слишком вежливо. — У нее была отслойка плаценты. Насколько это… Какая вероятность… Этот ребенок может не родиться?
Я все-таки выдаю свою самую тайную и грязную надежду. Да, это недостойно. Да, это неправильно. Сын Лизы ни в чем не виноват, и я все это время заставляла себя думать о нем, как о невинном беззащитном малыше.
Но у меня ничего не получилось. Наверное я бессердечная стерва, и все матери мира сейчас бы меня прокляли. Только я знаю, что если он не родится, у меня есть крошечный шанс.
Попробовать простить Рустама. Хотя бы попытаться.
А их ребенок это приговор. Вечное напоминание о предательстве. Два параллельных мира. В одном у Рустама будет Лиза и ее сын, в другом — я со своим малышом.