Девушка выжала последнее выполосканное полотенце, сложила его в ведро и, крепко сжав зубы, понесла тяжелую ношу по едва заметной тропинке к низенькому домику ведьмы. Тарна сказала тсаревне, что сможет приютить ее до тех пор, пока та не поправится. В лесу, полном диких зверей и опасностей женщине трудно было полностью обеспечить себя всем необходимым, а уж когда женщин стало двое...Соланж упросила ведьму пожить у нее, пообещав выполнять любую работу, не заботясь о том, что никогда в жизни еще не работала. Труд рабов, их ненавязчивая забота, удобство дворцовой жизни казались простыми и привычными, тюремное заключение сделало эти блага почти драгоценными. Но только изрезав ножом руки во время готовки, исколов кожу иголками при попытке заштопать первую в жизни прореху на одежде, истоптав самодельную обувь, добывая травы и съедобные ягоды в лесу, Сола осознала, что ее жизнь в очередной раз круто изменилась.
Всему, что простые женщины знали с детства, приходилось учиться. Мыть, стирать, гладить и чинить белье, готовить еду, справляясь без помощи рабов. Поначалу тсаревна умудрялась испортить даже такое, что в принципе испортить было нельзя. Плакала ночами, баюкая обожженные или изрезанные пальцы, натирая лечебными мазями очередной синяк. Но прошло несколько недель, и потихоньку все стало получаться, меньше становилось царапин, реже удавалось вызвать недовольство суровой хозяйки, каждый раз без устали повторявшей, что зря она взяла в дом такую обузу.
Тарна хмурила русые брови, качала головой и снова показывала своей неумелой помощнице как нужно делать то или иное элементарное дело, удивляясь, как же дуреха жила раньше. Тсаревна терпеливо сносила упреки и поучения, прыгала от радости, когда выпеченный ею хлеб перестал, наконец, напоминать горелую подошву и оказался вполне съедобным.
- Вы же знаете, Тарна, я не могу ничего вспомнить о том, как жила раньше, - девушка опускала глаза, когда приходилось в очередной раз лгать своей спасительнице. - Даже собственное имя кажется мне чужим.
- Руки-то должны помнить, если уж голова никуда не годится! - ворчала в ответ ведьма, оставляя бесполезное занятие. - Такая молодая и бестолковая, как же ты дальше будешь?
- Может быть, со временем, все вспомнится, - тихо говорила тсаревна. - Но я бы жила здесь вечно, лишь бы не знать, почему оказалась у вас одна, раненная и никому не нужная. Прошу вас, не гоните меня!
Соле пришлось назваться сокращенным именем, чтобы не вызвать никаких подозрений, пусть даже ведьма и жила в такой глуши. Она рассказала хозяйке о том, что не помнит ничего, кроме боли в груди и пробуждения в лесном домике, и история вроде бы не вызвала подозрений. Когда тсаревна пришла в себя, ее старую одежду, выданную Каем, ведьма уже выбросила, волосы пришлось обрить, словно рабыне, чтобы зажили ссадины, полученные девушкой, пока она плыла по Аплату без сознания. Чудом удержавшийся на безвольном теле заплечный мешок содержал нож, маленькое зеркало, полностью размокшую в воде буханку хлеба и грязный сверток с несколькими драгоценностями, которые Сола забрала из залов Забвения. О них ведьма ничего не сказала, либо чудом не заметив их в отвратительной тряпице, либо не посчитав нужным спросить. Сначала тсаревна волновалась за потерю окровавленной одежды, ведь кровь, попавшая в недобрые руки, могла дать кому-то власть над ней, но потом она успокоилась, решив, что никому это все равно не нужно.
Сильнее всего девушка не могла смириться с потерей волос. Голая кожа, только недавно начавшая обрастать светлым пухом волос, делала ее похожей на замученную суровым хозяином рабыню. Все, кто служил в отцовском дворце, ходили с обритыми головами, отличаясь от свободных слуг не только прической, но и специальными татуировками на висках. Служили тсарю за жалованье только советники, министры, казначеи и военные, основная же челядь принадлежала правящей семье целиком и полностью.
В доме было тихо. Сола развесила во дворе белье, подмела пол в двух небольших комнатках и села перебирать оставленные для нее ведьмой травы. Какие-то приходилось толочь в тяжелой каменной ступке, получая похожий на пыль порошок, другие надо было крупно нарезать серебряным ножом, с третьих оборвать листья и поломать стебли на примерно равные части.
Тарна была крайне удивлена, когда ее постоялица, забывшись, сумела изменить цвет занавесок с помощью простейшего заклинания. Это были одни из тех бытовых чар, которые не возбранялось знать тсарской наследнице, дабы быть хорошей женой и всегда привлекать будущего супруга не только своей покладистостью, но и идеальными нарядами. Девушка на миг лишь подумала о том, как бы хорошо было сделать тут хоть что-то немного красивее, как формула заклинания сама собой сорвалась с губ. Пришлось врать, что якобы потерянная память потихоньку возвращается к ней.