Джейми не собиралась вступать с ним в перебранку. Ему только этого и нужно. Она будет молчать. Укрепившись в таком решении, она подошла к кровати, чтобы сменить повязку. Этого Кадди делать не осмеливалась: она говорила, что боится подходить к Малкольму близко, и, по совести говоря, Джейми не могла ее винить.
– Ты только посмотри на себя! Тебе не стыдно?
Джейми опять промолчала. Решение ее не вступать в перепалку было твердым.
– Что на тебе за платье? Это что, английская мода?
Женщина, где твоя скромность?
Джейми опустила глаза. На ней было летнее платье из желтого льна с квадратным вырезом, обнажающим начало ложбинки между грудями. Другие женщины в замке носили наряды куда более смелых фасонов.
– Платье как платье! – все-таки ответила она, не удержавшись.
– В самый раз для английской шлюхи.
Джейми смерила его презрительным взглядом и отвернулась.
– Что ж ты отворачиваешься? Разве я говорю неправду?
Стиснув зубы, Джейми расстилала на столике чистую повязку. Она не опустится до спора с этим ничтожеством. Не покажет, как задевает ее обидная и несправедливая брань. Он только этого и хочет – не дождется!
– Жаль, конечно, но что делать? – продолжал Малкольм, словно приняв ее молчание за знак согласия. – Сделанного не воротишь, и потерянную честь, как говорится, обратно не пришьешь. Какие у тебя планы на нынешнюю ночь? Снова спать в кресле?
Джейми старательно избегала его взгляда. Лицо ее пылало, внутри все кипело: она чувствовала, что взорвется, едва взглянет в самодовольную ухмыляющуюся рожу своего мучителя!
Малкольм подтянул одеяло, обнажив ногу и бедро, и похлопал по кровати рядом с собой.
– Приляг лучше здесь. Но предупреждаю: даже в таком состоянии я дам фору любому англичанину, а особенно – твоему желторотому щенку!
– Разумеется, Малкольм, – коротко ответила Джейми, подойдя к кровати.
– Ты так думаешь, малышка? – Он схватил ее за руку, и она отшатнулась, словно обожженная огнем. – Ты же еще не пробовала!
На этот раз самообладание покинуло Джейми.
– Малкольм, прекрати! – воскликнула она.
– Ни за что! – прорычал он, железной хваткой сжимая ее запястье. – За дурака меня держишь? Ты пришла ко мне сама, по своей воле! Неужели только для того, чтобы меня лечить? Нет, тебя привела похоть! Решила сравнить меня со своим английским мальчишкой!
Джейми молчала, парализованная внезапностью нападения.
– Да, милая, ведь он уехал, и тебе нет нужды соблюдать приличия – вот ты и решила развлечься и заодно отточить свои таланты в постели. В моей постели! – Он дернул ее к себе, и Джейми, не удержавшись, упала прямо на кровать. – Вот ты и здесь! Начнем, дорогая!
Не стоит торопиться, у нас вся ночь впереди!
Джейми отчаянно боролась, стремясь вырваться из его объятий: она поняла, что Малкольм не шутит, и ее охватил панический страх.
– Малкольм, ты с ума сошел! – воскликнула она, ловя его взгляд.
– Это ты свела меня с ума.
– Отпусти меня!
– С удовольствием – как только закончим!
– Малкольм, опомнись! – с болью в голосе воскликнула она. – Это же я, Джейми! Девушка, которую ты знаешь всю жизнь!
– Не трать силы, детка. Ты совсем не та девушка. – Он сухо, горько рассмеялся. – Если ты забыла, дорогая, я тебе напомню. Та девушка никогда не выдала бы меня этим дьяволам! Она никогда не предала бы нашу дружбу! Та Джейми, которую я знал, была доброй, любящей, щедрой. А главное – честной.
– Она была дурой! – завопила Джейми, не в силах больше сдерживаться. – Мечтательной идиоткой, жившей в мире своих фантазий! Она верила в любовь и клятвы верности – но однажды у девочки открылись глаза и она поняла, что случается с теми, кто полагается на честь рыцаря и любовь мужчины!
– Я бы сказал, что она ослепла!
– Почему же? – выкрикнула Джейми. – По-твоему, она должна была запереться от людей и вечно оплакивать свою погибшую любовь?
– Откуда ей знать, что такое любовь? – Малкольм отпустил руку Джейми, но она даже не заметила этого. – Как могла она потерять то, чего у нее никогда не было?
– Не было?! – Джейми выпрямилась: глаза ее сверкали яростью. – Вот тут ты ошибаешься! Эта девочка любила, и любила по-настоящему – но была обманута лживыми словами и несбыточными мечтами!
Малкольм открыл рот для ответа, но не вымолвил ни слова: на лице его отразилась какая-то новая мысль.
– Джейми, когда я обманывал тебя? Мы были только друзьями, я не давал тебе никаких обещаний… даже ничего похожего на обещание!
Джейми молча повернулась к дверям.
– Нет, ты не уйдешь! – прорычал Малкольм. – Я устал от всех этих недомолвок, осуждающих взглядов, молчания, пересудов за спиной… Устал чувствовать себя преступником и даже не понимать, в чем мое преступление!
– Я никогда ни в чем тебя не обвиняла.
– Право, лучше бы обвиняла! – резко отозвался Малкольм. – Тогда бы мне не пришлось решать задачу, не зная условий. – Он взял ее за руку, заставив повернуться к себе лицом. – Джейми, со времени нашей последней встречи все Макферсоны – кроме разве что Фионы и Алека – начали сторониться меня, словно прокаженного. И больше всего – твои родители. Если я совершил какой-то проступок, то неумышленно и бессознательно: я не знаю, в чем моя вина, и не могу ни загладить ее, ни извиниться. Объясни, Джейми, каким образом я ввел тебя в заблуждение? Если когда-нибудь…
– Ты ни в чем не виноват передо мной, Малкольм, но не вини и меня в своих несчастиях, – сухо произнесла Джейми, высвобождая руку. Малкольм говорил правду: он никогда не признавался ей в любви, никогда не обещал жениться. Но для нее он был виноват уж тем, что позволил ей надеяться. Джейми не могла признаться в этом. Лучшее, что она может сделать, – не продолжать этот бесполезный разговор, быстро сделать для Малкольма все необходимое и уйти.
– Однако причина – в тебе, – сказал наконец Малкольм. – Все мои беды начались с тебя.
– Право, ты обо мне слишком высокого мнения.
– Не думаю.
– Думай что хочешь, – коротко ответила Джейми.
Несколько мгновений Малкольм не спускал с нее пристального взгляда.
– Все началось с того проклятого венчания, – мрачно заговорил он наконец. Должно быть, на лице Джейми отразилось изумление, впрочем, изображенное до вольно плохо, потому что губы Малкольма изогнулись в слабом подобии улыбки. – Ты ворвалась в часовню в белом платье… в подвенечном платье, верно? Я старался убедить себя, что это лишь глупая детская шалость. Но для тебя все было очень серьезно. Я прав?
Джейми молча разматывала повязку, невидящими глазами уставившись на подсохшую рану.
– Скажи, я прав? – настойчиво требовал Малкольм.
Джейми отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее чувства.
– Так я прав? – почти выкрикнул Малкольм.
– Что было, то прошло! – резко ответила Джейми. – Сейчас ты женат, а у меня своя жизнь, и о прошлом пора забыть.
Намочив тряпку, она принялась промывать рану. Нахмурившись, Малкольм следил взглядом за ее движениями. Напряжение росло, и Джейми почувствовала, что не может больше молчать.
– К сожалению, у меня не было возможности тебя поздравить. У тебя очень красивая жена. – Малкольм резко отвернулся, и Джейми закусила губу. «Он, должно быть, очень скучает по жене», – подумала она. – Не знаю ее имени…
Голос ее дрогнул и прервался. Малкольм устремил на нее темный мрачный взгляд, и Джейми задрожала, чувствуя, что допустила какую-то страшную ошибку.
– Флора, – тихо ответил он наконец. – Ее звали Флора.
«Ее звали Флора», – мысленно повторила Джейми, и эти слова эхом отозвались в ее измученной душе. Ее звали Флора.
– Звали? – еле слышно прошептала она. Малкольм снова отвернулся к окну.
– Она умерла через месяц после свадьбы.
Молчание, повисшее в комнате, было почти ощутимо наполнено скорбью. Джейми хотела бы протянуть руку к Малкольму, чтобы утешить его, но понимала, что он не примет ее участия. Она стояла молча, глядя, как глубокая печаль на его лице сменяется грустной задумчивостью.