Френсис повернулась к Джейми:
– Возможно, тебе уже рассказывали об этом родители, точнее те, кого ты привыкла называть родителями.
– Да с какой стати? – воскликнул Малкольм, стукнув кулаком по столу и выпрямившись в полный рост. – И где Серрей? Почему не придет сам и не объяснит, что тут затевается? Что это за интрига, леди Френсис? Кто и почему выбрал такой способ сообщить Джейми о ее происхождении? Что за всем этим стоит? К чему это приведет?
– По совести сказать, Малкольм, я сама хотела бы узнать ответ, – промолвила Френсис, устало опускаясь в кресло.
– Ради бога! – взмолилась Джейми. – Прекратите обсуждать меня, словно меня здесь нет! Я догадываюсь, что ваша «тайна» чрезвычайно важна для меня и моих родных, и хочу услышать ее немедленно! Малкольм! В конце концов, ты мой соотечественник.
Френсис подняла голову, и в ее взгляде Джейми прочла смущение, сострадание, печаль – и ответ на мучившую ее загадку.
– Нет, Джейми, – произнесла она. – Ты чистокровная англичанка. А твой отец – король Англии.
Глава 30
Словно ледяная стрела пронзила ее от макушки до пят, пригвоздив к месту.
– Нет! – непослушными губами прошептала Джейми.
– Твоя мать, Мэри Болейн, была родной племянницей его светлости герцога Норфолка. Некоторое время она была любовницей короля Генриха; затем бежала на континент, где тайно родила тебя. После смерти Мэри твоя тетя Элизабет Болейн и ее муж Эмброуз Макферсон воспитали тебя как собственную дочь. Малкольм, подтвердите, что я говорю правду!
– Я ничего не могу утверждать, – процедил Малкольм. – Я слышал, что у Мэри был сын, который умер в младенчестве.
Френсис удивленно взглянула на Малкольма. Но Джейми не могла обманывать себя: один взгляд в лицо Малкольму – и стало ясно, что Френсис говорит правду и он это знает. Он просто старается защитить ее от страшного известия.
– Френсис, расскажите мне все, что знаете, – тихо попросила она.
– Дорогая, больше мне почти и нечего рассказывать. Не понимаю, почему Элизабет Болейн решила скрывать твое происхождение ото всех и от тебя в том числе.
Этого Малкольм не выдержал.
– И это, по-вашему, правда? – начал он обвиняющим тоном. – Хорошо, предположим, в подобных слухах есть доля истины; но кто вам сказал, что это вся правда? Можно подумать, Элизабет совершила преступление тем, что спрятала девочку от английских палачей! А что бы вы сделали, леди Френсис, если бы ваши сестры одна за другой гибли от руки короля?
– Но королева Анна была виновна, – пролепетала смущенная Френсис.
– В чем же? – спросил Малкольм. – В том, что не смогла дать королю наследника? И этого, по-вашему, достаточно, чтобы отправить женщину на плаху? Или в том, что ее царственный супруг положил глаз на Джейн Сеймур и именно поэтому решил избавиться от надоевшей жены? А обвинения в колдовстве… ну, это просто смешно. Нет, не колдовство погубило королеву, а распутство и жестокость ее венценосного мужа!
– Нет! – воскликнула Френсис, прижав руку ко рту. – Не говорите так!
Взмахом руки Малкольм отмел ее возражения.
– Нет, говорите вы? Может быть, вам известно, как погибла Мэри Болейн? Я вам расскажу: ее зарубил англичанин на глазах у ее сестры Элизабет!
– Малкольм! – умоляюще воскликнула Джейми, вскакивая и простирая к нему руки. Взволнованный взгляд ее встретился с его темными глазами, пылающими гневом. – Не надо так. Ты же знаешь, леди Френсис не желает мне зла!
Шотландец провел рукой по лицу, словно стирая следы гнева.
– Хорошо, оставим это. Но знаете, графиня, великий Эразм, у которого учились мы с вашим мужем, не раз повторял, что порой лишь тонкий волосок отделяет Истину от Лжи. За прошедшие недели я привык думать о вас как о мудрой и благородной женщине, достойной такого мужа, как Серрей. Все, о чем я вас прошу, – семижды семь раз подумать, прежде чем предъявлять людям, которых вы не знаете, тяжкие обвинения. Чей бы дочерью ни была Джейми – Элизабет, Мэри да хоть самого царя Соломона! – заверяю вас, все, что сделали для нее Элизабет и Эмброуз, было сделано только из любви.
– Я верю, Малкольм, – тихо ответила Френсис.
– Тогда прошу извинить, миледи, за мою излишнюю резкость. Но я не мог сидеть и спокойно слушать, как чернят дорогих мне людей.
Френсис, кивнула, смущенно потупившись, затем поднялась с места.
– Джейми, думаю, вам с Малкольмом многое нужно обсудить. Поверь, у меня и в мыслях не было оскорбить тех, кто тебе дорог. Что же касается твоего происхождения… – Она грустно улыбнулась. – Правда это или нет, но его светлость в это свято верит. А значит, и Эдвард тоже.
Графиня подошла к Джейми и жестом участия дотронулась до ее руки. Взгляд ее серых глаз был честен и прям, в нем читалось сострадание.
– Я вас оставлю. – Френсис пошла к двери, но, что-то вспомнив, остановилась на полпути: – Да, я выторговала у Серрея лишний день на сборы. Ты уедешь только послезавтра.
– Миледи! – остановил графиню резкий оклик Малкольма. Френсис обернулась на пороге. – Скажите, – овладев собой, Малкольм заговорил гораздо мягче, – откуда вы и все прочие узнали то, что вы сейчас рассказали Джейми?
Френсис могла бы не отвечать на этот вопрос, но, к удивлению Джейми, сочла возможным дать ответ.
– До сегодняшнего дня я не знала, что ты – родня Говардов, – заговорила она, оборачиваясь к девушке. – Но, насколько я поняла из слов мужа, его светлость знал об этом еще с… – Она вдруг сбилась и замолкла, уставившись себе под ноги.
– Френсис, когда он узнал об этом? – настаивала Джейми.
– Твоя тетка, Анна Болейн, открыла герцогу эту тайну накануне казни, – помявшись, ответила Френсис. – Думаю, она надеялась, что ее дядя расскажет эту новость королю и тем вымолит ей прощение.
– Но его светлость не выполнил ее просьбы? – тихо спросила Джейми.
Френсис покачала головой:
– Не знаю. Просто не знаю. На суде его светлость был представителем короля, но после казни впал в немилость. Может быть, он пытался поговорить с королем, но тот просто не стал его слушать.
Френсис пожала плечами и умолкла, смущенно глядя на кузину. Слова были не нужны: обе женщины прекрасно знали, что король не пропустил бы такую информацию мимо ушей. Герцог Норфолк попросту предал свою несчастную племянницу.
– Анна погибла на плахе, – закончила Френсис, – это все, что я знаю!
И она вышла, тихо прикрыв за собою дверь.
Джейми молча смотрела ей вслед, в голове у нее роились давно похороненные воспоминания.
Баржа покачивается на речных волнах, за окошком проплывают зеленые французские берега. Дверь каюты распахивается, и Джейми нерешительно входит внутрь. Хрупкая, необыкновенной красоты женщина с черными как смоль волосами протягивает руки ей навстречу. Джейми знает, что мама больна: ей нельзя выходить на воздух…
Тогда Джейми было всего четыре года, но она очень хорошо запомнила мать. Чувствуя нависающую над ней смертельную угрозу, Мэри вспомнила о дочери: она ласкала малютку с болезненной нежностью, словно стараясь стереть из ее памяти те месяцы и годы, когда девочка была лишена материнской ласки.
Джейми обхватила себя руками: холод прошлого пронизал ее до костей. Сейчас ей вспомнились похороны.
На окраине города, опустошенного страшным пожаром, двое угрюмых мужчин роют могилу. Маленькая Джейми стоит рядом. Она не понимает, что происходит: если мама ушла на небеса, то кого и зачем собираются зарыть в землю эти хмурые люди?
Дядя Филипп берет девочку на руки, и Джейми прячет лицо у него на плече. Только она знает секрет: дядя Филипп – на самом деле тетя Элизабет. Много лет она странствовала вместе с Мэри и ее дочерью, притворяясь мужчиной, чтобы их странная компания не вызывала подозрений. Элизабет зарабатывала на жизнь всей семье своим талантом художницы. Картины продавались под именем Филиппа Анжу.