Оценивая личность и роль баньи, исследователи индийской жизни, как это ни странно на наш европейский взгляд, находят в нем не одни лишь темные стороны, но не прочь подчеркнуть и некоторые положительные, даже светлые. Вот что пишет по этому поводу А. Юсуф-Али: помощь баньи как капиталиста и финансиста в нескладном и беспомощном кругообороте деревенской экономики весьма ценна, и если он подчас и не прочь надуть, то делает это не потому, что он хуже своих односельчан, но только потому, что у него больше к тому возможностей и он полностью ими пользуется[112].
Индийская деревня как самоуправляющаяся единица всегда в своей среде, кроме земледельцев, имела представителей разных ремесел и искусств: кузнеца, плотника, горшечника, прядильщика, ткача, маслобойщика, ассенизатора, прачку, а также жреца, цирюльника (он же врач, сват и т. д.), астролога, поэта (рассказчика, рапсода) и девадаси. Некоторые из них имеют небольшие наделы земли, которые обрабатываются их женами и детьми, но большинство получают долю от коллективного сбора урожая, то есть живут за счет общего кошелька деревни. И если староста деревни или брахман получают свои крупные доли, а за ними несколько более скромные — сторож и распределитель оросительных вод, то дальнейшие доли будут уменьшаться по своему размеру, завершаясь скромной долей девадаси — балерины, певицы, жрицы любви и духовной жены местного бога.
Рассказывая о деревне, нельзя обойти молчанием факира — ее странное дополнение. Он обычно живет в какой-либо маленькой мазанке или пещере, в стороне от деревни. Что он делает, толком никто не знает. Факир — существо, окутанное тайной; он появляется иногда в наброшенном на тело небольшом куске ткани, которая прикрывает грудь, спускаясь к коленям; он всегда задумчив и сосредоточен, внешне безразличный к хвале и брани мира. Он редко вступает в беседу об обыденных делах, и те дары, которые он получает — чаще это простая пища, — никогда не будут следствием его вымогательства, а наоборот — это униженное подношение со стороны его учеников и почитателей. Народ смотрит на факира с суеверным страхом не потому, что знает что-либо из его жизни, но потому, что своей личностью и образом жизни тот представляет идеал живущего внутренней жизнью аскета, отказавшегося от мира и склонного к самоистязанию. Факир носит четки, и, появляясь на улицах, он непрерывно повторяет «Рама, Рама», если он посланник этого воплощения Вишну. У факира нет стремления учить людей началам добра и правды, он просто маньяк, охваченный мыслью о призрачности всего мира и всего человечества, — для него существует только одна реальность, заключенная в имени Рама. Эта несложная мания внушает к себе уважение людей, они чтут ее как недосягаемое для себя безумие.
Внешне безразличный ко всему, что происходит вокруг, факир тем не менее — острый наблюдатель; он внимательно следит за людьми и событиями и часто хитро умеет, выглядывая из своего одинокого угла, примирить споры, требующие глубокого знакомства с обстановкой, выручить людей из затруднительного положения, указать место пропажи и т. д. Иногда как бы вдруг он налагает на себя обет молчания и выдерживает его с фанатическим упорством до семи лет или же предпринимает путешествие к святым местам Индии, что может включать в себя расстояния от Бадринатха[113] у ледниковых долин Гималаев до омываемых морем берегов Западной Дварки[114] или до знойных пространств Рамешварама[115] на дальнем юге. И эти пространства во много тысяч верст факир пройдет пешком, с четками в руках, один, без традиционной свиты поклонников. Вся его жизнь — загадка для посторонних, а его существование в наше время для поверхностных наблюдателей индийской жизни еще большая загадка. Конечно, этот фанатик и маньяк, практически глубокий бездельник, не заслужил бы и строчки внимания, если бы он не был идеалом для народной массы, направляющим мечты и верования людей.
113
Пик в главном хребте Гималаев, на отроге которого в 85 км к северо-востоку от Сринагара стоит храм Вишну, посещаемый пилигримами со всех концов Индии; на главный праздник иногда собираются до 50 тыс. человек. Сезон молений держится от мая по октябрь, когда монахи зарывают дары и на зиму возвращаются в Джошимат, где находится известный монастырь Джьётирмат, основанный в начале IX века.
115
Остров и город у Манарского залива со знаменитейшим храмом, привлекающим десятки тысяч богомольцев.