— Что за самодеятельность? Мне только неприятностей с полицией не хватало. Девчонку не нужно было трогать, — услышал в ответ Нобу и выругался про себя, кривя носом.
— Босс, что сделано, то сделано. Мы около моста с девчонкой в багажнике. Пришли нам подмогу, и все будет в ажуре. Я лично свяжусь с ее отцом и организую обмен. Ты получишь свои камни и спокойно вернешься в Окинаву. Если возникнут проблемы, я возьму вину на себя. Но постараюсь, чтобы все прошло гладко.
— Через полчаса я подъеду, — прозвучало в ответ уставшим голосом.
— Хорошо. Ждем.
Ноби отключил телефон и закурил. Тем временем Ючи, шурша сухими травами, шел обратно.
— Это ты багажник открыл? — спросил он и перешел на бег.
— Ничего я не открывал? Я с Минсоу разговаривал.
Оба кинулись к пустому багажнику, разинув рты.
— Ну, только этого не хватало. Блондинка нас обхитрила. Что я теперь скажу Минсоу?
— Мы ее найдем. Она не могла далеко уйти.
Примулов Минсоу Леонтьевич — бывший охранник одной малоизвестной ювелирной компании. С работой у него связаны не лучшие воспоминания. Будь он охранником на молочном заводе, его брата не держали бы в заложниках и не требовали бы закрыть глаза на вынос через проходные мешочка с жадеитами. Сам директор недвусмысленно дал ему понять, что выбора нет. Пришлось соглашаться, вот только история с камнями на том не закончилась.
Потревоженный наемниками, Минсоу, сотый раз проклял день, когда отец ткнул его носом в газетное объявление и сказал: «Если не хочешь преподавать русский язык в академии, как я, тогда стань охранником. Работа не пыльная, и зарплата высокая». Отец видел сына учителем в военной академии Императорского флота Японии, но Минсоу, получив высшее педагогическое образование, бил баклуши. Правда, совсем недолго.
Вовлеченный в незаконные операции, Минсоу, крутился как белка в колесе. Он стал орудием в руках жирного директора компании, безукоризненно элегантного и всегда пахнущего виски. Роль посредника в грязных делах порядком надоела Минсоу. Он бы с радостью все бросил и выполнил желание отца, став его коллегой, но из-за неудачной операции с клеткой, превратился в раба. Единственная возможность обрести полную свободу и вырвать из лап мафиози младшего брата — это вернуть тридцать семь жадеитов некому Кацу. С ним Минсоу ни разу не встречался лично. Тот руководил, посылая таких же рабов, как и Минсоу. Конечно, они носили белые рубашки и считали себя успешными людьми, но для Минсоу все они были обычными марионетками.
Одна неудача влекла за собой другую. Минсоу, благополучно провернув для Каца крупную сделку в порту Владивостока, по другому поручению находился в Козьмино. Уставший как собака, он должен был передать любовнице бывшего директора викуний[17] полушубок. Не застав женщину дома, он собирался снять номер в отеле и хорошенько выспаться, так как совершенно не спал двое последних суток. Но тут позвонил Нобу и взорвал новостями изнемогающий от передряг мозг.
Минсоу принципиально ходил в джинсовой рубахе и удобных брюках. Деловая одежда, по его мнению, резко контрастировала с мелированным удлиненным каре, небритой бородой, и невыгодно подчеркивала желтовато-смуглую кожу, унаследованную от матери.
Раздосадованный, что не успел ни душ принять, ни сменить рубашку, Минсоу и думать забыл о сне. Опять за руль. Опять решать проблемы, связанные с жадеитами. Но больше всего Минсоу беспокоило похищение Златы Маркизовой. Ведь это преступление. Это не бездушные камни перевозить, пусть и ворованные.
Минсоу бросил в багажник розовую коробку с белым бантом и, закурив, сел за руль. У него уже в привычку вошло обдумывать план действий с сигаретой в зубах. Без сигарет в голову ничего не лезло, а с табачным дымом через легкие в кровь и в голову поступали порой наполеоновские планы.
Неприметная бледно-васильковая «Mazda» тронулась с места. Стрелка спидометра перепрыгнула двузначные отметки. Свежий морской ветер бил в лицо, трепал легкую рубашку и запутывал волосы, и Минсоу, давя на газ отнюдь не из-за страсти к быстрой езде, несся подстать ветру.
Сигарета не внесла ясности в его запутанное положение. Окурок вылетел на обочину.
17
Мех викуньи — самый дорогой в мире мех, производимый из обитающих в Перу животных, относящихся к роду лам.