Папа в какой-то момент перестал диктовать, что она должна делать, потому что тогда оба начинали ругаться. Так что он сидел наверху на кухне, с таким выражением лица, словно в следующий момент настанет конец света.
Теперь я не хотела, чтобы мама дотрагивалась до меня. Потому что мама весь день возилась с мёртвыми людьми. Мама конечно тут же поняла всё неправильно. Она была раздосадована. Мы были что-то вроде подруг перед балом, как говорила она. Я могла бы по крайней мере коротко обнять её. Но я не хотела.
Она чуть не разрешила мне пойти на свидание с Сеппо. Но потом я сказала, что Сердан пойдёт тоже и что ему очень понравился мой костюм. Он в восторге от маминого шитья и на следующий год тоже хочет от неё костюм. Может быть, морского чудовища.
Сеппо пойдёт только для того, чтобы присмотреть за мной. Теперь я была рада тому, что Витус был интуитом, потому что взросление точно не включало в себя такого обмана. Но он сработал. Мама разрешила мне свидание в кино.
В школе я никак не могла сосредоточиться. Я думала по очереди то о Сеппо, то о Леандере. Почему я думала о Леандере, точно не знала. Чаще всего как только я начинала мечтать о Сеппо, внезапно в мысли проскальзывали глаза-хаски Леандера. Может быть, я боялась, что он снова испортит мне свидание, и по этой причине видела его постоянно перед собой, когда думала о Сеппо. Но Леандер не показывался после своего последнего визита. Наверное, он больше уже не вспоминает меня. И поэтому меня сильно бесило то, что я ещё его помнила. Я тоже должна забыть его, и как можно быстрее.
Поэтому я пыталась думать только о свидании с Сеппо и больше не о чём другом. Но было сложно, думать только о Сеппо, и в тоже время не думать о тренировке, потому что без Сеппо я бы не начала заниматься всеми этими вещами, а мне всё ещё так их не хватало. Он научил меня всему. Сеппо без паркура, такого просто не могло быть.
Из-за всех этих сумасшедших мыслей и чувств я была в таком же настроении, как мама и папа, только ещё в пять раз хуже, когда наконец настала суббота. Я сидела на кровати и размышляла, что мне сегодня вечером надеть. Не смотря на то, что мама постепенно вытащила мою любимую одежду из тайников и снова повесила ее в шкаф, Сеппо сказал, что я изменилась, и что ему это нравится. Загвоздка была только в том, что я чувствовала себя в других вещах некомфортно. А к юбке я всё равно не смогла привыкнуть.
Но речь шла не только о Сеппо. Речь шла и о Витусе. Я хотела убить двух зайцев одним выстрелом: завоевать Сеппо и изгнать ГубкуБоба. По крайней мере, для амёбы я должна была измениться. Так как она сегодня ночью исчезла на целых три часа и иногда болталась в воздухе только на расстояние в несколько метров от меня.
Вздыхая, я достала тёмные, узкие джинсы и футболку цвета хаки из шкафа, которую подарила мне Софи (она сказала, что она всё равно слишком толстая для неё, а мне она больше к лицу), и втиснулась в неё.
Что теперь? Покрасить ресницы или нет? Мама говорила, что люди с рыжими волосами должны всегда красить ресницы, чтобы подчеркнуть цвет своих глаз. Но я не считала, что должна подчёркивать цвет своих глаз. Они были зелёными. Зеленее чем есть, быть не могло. Были ли ресницы при этом рыжими или чёрными.
Кроме того, при попытке накраситься самой, мне в глаз попал кусок туши, а это было ужасно больно. Всё-таки лучше спросить маму? Я прислушалась. Если она была внизу в подвале, тогда мне придётся обойтись без неё. Но если она здесь наверху…? Да, я услышала приглушённые голоса из кухни, а потом папа прошаркал в сторону спальни. Опять посреди дня он улёгся в постель. Я автоматически втянула голову в плечи. Это всё была моя вина. Бирлапп забирал у папы клиентов, потому что разошлась весть, что внизу теперь возилась мама, и позавчера 87-летанию женщину разукрасила, как Леди Гагу. Родственники от испуга разразились слезами. И кто всё это устроил? Я.
Потому что мне обязательно нужно было побрить ноги. Хотя ни одна живая души не интересовалась моими ногами.
— Мама? — Я осторожно открыла кухонную дверь. Мама стояла на небольшой лестнице, повернув ко мне свой квадратный зад, и вытирала верхние полочки кухонного шкафа. На столе один на другом стояли формы для выпечки и противни.
— Один момент, малышка. — Сделав огромный прыжок, она спрыгнула с шаткой лестницы. — Я хочу испечь кексы, для офиса внизу. Потому что и во время траура людям нужно что-то есть. Еда поддерживает и тело, и душу.
Может быть, это и было правдой, но не относилось к маминым кексам. Они укорачивали жизнь. Рассеянно она посмотрела на меня.