Диагностика животных. Диагностика, как очная, так и заочная (по фотографиям и т. п.), будет более точной, если диагностирующий обладает хотя бы минимальными знаниями в области ветеринарии и зоологии. Наши «меньшие братья» болеют не только человеческими заболеваниями (например, туберкулез, рак), но и специфическими, присущими тому или иному классу, виду животных.
Надо сказать, что диагностирование животных все же сложнее, чем диагностирование человека, ибо уловить индивидуальные черты отдельного животного гораздо труднее, поскольку отличия их от себе подобных крайне неприметны (одинаковый цвет шерсти, расцветка перьев), не говоря уже о том, что редко удается уловить выражение глаз животных, которые, как известно, избегают смотреть в глаза человеку. Тем не менее ради полноты картины мною была проведена серия экспериментов по диагностике животных в Московском зоопарке. Процент «попадания» высокий.
Диагностирование по скульптурным портретам. Этот вид диагностики не имеет существенного отличия от диагностики по плоскостным изображениям. В подобных случаях успех зависит прежде всего от качества, схожести скульптурного портрета с оригиналом, чего, разумеется, трудно требовать от антрополога или криминалиста, работающих с черепом очень древним или имеющим серьезные повреждения лицевых костей. Если реконструкция близка к оригиналу, то трудностей в диагностике нет.
Диагностика неодушевленных предметов. В этом случае правильнее было бы сказать — определение изменений конфигурации, целостности предмета. Те немногочисленные, но удачные эксперименты, которые мне доводилось проводить с целью определения повреждений, нанесенных предмету (например, игрушке), не видя его, а воспроизведя по памяти, заставляют предполагать, что и на них, как и на все материальное, также распространяются законы «информационного поля». В самом деле, почему должно быть иначе? Ведь на уровне элементарных частиц и мы, и животные, и все предметы состоим из одного и того же. Так почему бы всему сущему в материальном мире не быть «отраженным» где-то во Вселенском «банке памяти»?
Но тогда напрашивается следующий вопрос: если живые организмы в процессе своей жизнедеятельности явно способны накапливать определенный информационный «капитал» и при необходимости делиться им с окружающими, то о чем может идти речь, если такого нет в мире неживого?
В рассматриваемом случае с диагностикой неодушевленных предметов речь идет не об изменениях, претерпеваемых материей на «фабрике эволюции» за некое продолжительное время, а о нарушениях целостности и формы предмета, который только что был неповрежденным, но, будучи удаленным из поля зрения экспериментатора (скажем, его вынесли в соседнюю комнату), претерпел ту или иную деформацию.
Результаты экспериментов убеждают, что у Природы нет ни сынков, ни пасынков в нашем материальном мире и ее законы писаны для всех, причем для всех одни и те же. Приходится констатировать, что где-то там, в «информационном поле», отражается, записывается все происходящее в материальном мире. Именно так, ибо мир полон взаимодействий: ни один предмет, ни одно явление не могут быть изолированы от внешней среды, не влияя на нее.
Конечно, различным уровням развития материи соответствуют различные формы взаимодействий. Но мне в данном вопросе представляется интересным следующее: воздействие на предмет, который находится вне моего поля зрения, приводит к осуществлению процесса отражения, оставляющего след в неведомом «информационном банке», «связавшись» с которым я могу судить о степени и характере деформации.
При экспериментах с неодушевленными предметами непременным условием для экспериментирующего является хорошо натренированная наблюдательность, ибо необходимо выделить и запомнить что-то очень характерное, присущее данному конкретному предмету. Нелишне отметить заметную разницу в диагностике предметов серийного производства и кустарного изготовления. Дело в том, что у серийно изготовленных предметов есть тысячи «братьев» по штампу или пресс-форме, а кустарные изделия в чем-то всегда единичны и, следовательно, диагностировать их легче.
Должен сказать, что я лично феноменальной наблюдательностью не обладаю, но большой опыт в диагностике вообще позволил на практике убедиться в возможности проведения указанных манипуляций с неодушевленными предметами, целостность которых нарушается вне поля моего зрения.
Для иллюстрации приведу пример. Мне было предложено продиагностировать маленького деревянного бычка, изображенного на черно-белой фотографии. Человек, принесший фотографию, не был владельцем этой безделушки и ничего не знал о степени сохранности бычка на момент диагностики. После проведения обычных манипуляций, описанных выше, я обнаружил следующие зоны нарушения целостности предмета: левый рог, левое ухо, задние ноги.
Проверка показала, что рог и ухо на момент диагностики были отбиты, а отколовшиеся задние ноги были приклеены. Все остальное при случайном падении игрушки
не пострадало. Напрашивается вывод о том, что склеенное дерево так же сигналит о «пережитом» происшествии, как, скажем, кость, сросшаяся после перелома.
Мною проводилось много подобных экспериментов. В дальнейшем я предполагаю усложнить их и расширить.
В заключение рассказа о различных методах диагностики, применяемых мной, я хочу вкратце упомянуть о некоторых экспериментах, при проведении которых реализуется, как мне кажется, совокупность всех рассмотренных выше методик.
1. Диагностика по рукописному тексту (несколько строчек). Известно, что писала женщина.
Совпадения с имеющимися заболеваниями — 100 %. (Здесь и далее результаты экспериментов даются по отзывам людей, участвовавших в них.)
2. Диагностика по имеющемуся увеличенному оттиску на бумаге ногтевой фаланги пальца.
Совпадения с имеющимися заболеваниями составили 75 %.
Опыт повторен по оттиску ногтевой фаланги пальца другого человека. Результат — 80 %.
3. Диагностика по рисунку (неизвестным мне лицам было предложено нарисовать друг друга, т. е. составить субъективный портрет).
Совпадение с имеющимися на момент диагностики заболеваниями — 85 %.
4. Диагностика по рентгеновскому снимку части какого-то костного образования.
Определены все имеющиеся заболевания. Оказалось, что на рентгеновском снимке была часть черепа.
5. Диагностика по фотоснимку, на котором изображена рука человека.
Имеющиеся заболевания определены на 70 %.
6. Пять фотографий разных людей положили в пять одинаковых конвертов, которые перемешали. Мне предложено взять один и провести диагностику, не вскрывая конверта.
После диагностики конверт был вскрыт. Совпадения с имеющимися заболеваниями лица, изображенного на фотографии, составили 100 %.
До вскрытия конверта мне предложили сказать что-либо по поводу внешности и одежды. Имеются частичные совпадения.
7. Диагностика по словесному портрету.
Точность диагностики — 100 %.
Возможности биодиагностики в области криминалистики
Одна из побочных возможностей биодиагностики оказалась весьма эффективной, на мой взгляд, в области криминалистики. Действительно, биодиагностика позволяет по фотографии почти безошибочно узнать, жива или мертва жертва преступления, жив или мертв скрывшийся преступник, определить состояние его здоровья, имеющиеся или перенесенные травмы или операции. Появляется возможность установить детали, которые могут облегчить розыск преступника и вообще ведение следствия. Обнаружение у разыскиваемого лица конкретного настоящего или прошлого заболевания или травмы позволяет уголовному розыску навести справки в больницах, клиниках. Диагностика по костным останкам дает возможность определить их принадлежность человеку, числящемуся пропавшим без вести.
Что касается установления местонахождения разыскиваемого лица по некогда принадлежавшим ему вещам, то большим и убедительным опытом в этой области я не обладаю, но думаю, не все рассказы об этом — плод фантазии, поскольку можно предположить, что такая возможность есть у отдельных экстрасенсов (например, у покойного Жерара Круазе).
Ниже пойдет речь о фактах, интересных, по-моему, не с точки зрения детективной беллетристики, а с позиций интереса к паранормальному. В рассматриваемых случаях я проводил диагностику по фотографиям и по воображению посредников, так как в большинстве случаев диагностируемые были мертвы.