— Главный бой уже закончился? — поинтересовался я.
— Еще идет, — прорычал он.
— У меня нет денег, — нагло заявил я.
— А я тут при чем? — с насмешкой ухмыльнулся кассир.
— Я хочу, чтобы ты, хряк, дал мне денег, и не выделывался, — ответил я, контролируя свой праведный гнев.
— На твоем месте, горилла, я бы взял руки в ноги и исчез со скоростью урагана, — вновь усмехнулся он и собирался, видимо, еще что-то добавить. Только я тут не сдержался. Подавшись вперед всем телом, я заделал ему хук справа прямо через окно кассы. И он, как иногда говорят поэты, «отправился спать с болезненной улыбкой, на губах, расплющенных кулаком».
Обнаружив, что дверь кассы заперта изнутри, я просто вышиб её одним ударом. Внутри кассы была еще одна дверь, я и её вышиб. Но весь этот шум привлек билетера, и он встретил меня на входе в зал с ножом в руке. Но надолго он меня не задержал. Хук справа оказался для него полной неожиданностью, а после этого я спокойно и беспрепятственно направился к рингу в центре зала.
На ринге танцевала пара салаг, а толпа урчала, следя за их неуклюжими движениями. Те, кто обычно толкался в «Тихом асу» знали, что такое настоящая драка. Только вот владельцы арены думали по-другому. Если кто-то из дерущихся вылетал с ринга или там разбивал в кровь сустав, бой тут же прекращался. Но народ-то подспудно всегда жаждал крови.
Видимо, поэтому зрители были такими раздраженными. Но я знал, как разогнать кровь этим балерунам, да так, чтобы было побольше кровушки. Раз кассир оказался настолько глуп, что сразу не дал мне денег, то придется поработать. К тому же толпа зрителей была на взводе — они уже начинали рычать и беспокойно ерзать.
Выскочив к рингу, я встал, привлекая к себе всеобщие взгляды и усиливая всеобщее раздражение. Толпа начала рычать и двигаться неспокойно. А потом я закричал, чтобы их раззадорить:
— Что за толкотню в песочнице вы тут устроили? Пусть сражаются или пошли вон! Что за пара придурков!
Любая недовольная толпа нуждается в лидере — сильном голосе! Мгновенно зрители начали кричать и ругаться с удвоенной силой, а мальчики перестали тыкать друг в друга кулачишками и замерли, оглядываясь, чтобы понять, кто устроил весь этот переполох. Я — человек, который выделяется в любой толпе, и они быстро меня заметили.
— Что ты тут пытаешься изобразить? — поинтересовался один из парней.
— Ничего из того, что ты не сумел бы сам закончить! — взревел я, поднырнув под канаты и вылезая на ринг. Ну, тут зрители окончательно взбесились. В воздухе засвистели тухлые яйца и гнилые помидоры. И под дикие крики и улюлюканье толпы зрителей рефери и «танцоры» помчались в укрытие, так что пятки засверкали.
Пробравшись по ковру гнилых овощей на середину ринга, я встал и потребовал внимания — так несколько раз в прошлом я кричал, когда нужно было подать знак в тумане, а сирены на борту не было.
Естественно, распаленные олухи в топе попытались перекричать меня, да только быстро осознали бесперспективность своих попыток ввиду наличия слишком слабых голосовых связок. А когда «боеприпасы» у них закончились, они все же вынуждены были дать мне слово.
— Все вы только что видели тут пародию на настоящий бокс, — взвыл я. — Вы довольны?
— Нет! — взревели они мне в ответ.
— Тогда не шебуршитесь, вы — трюмные крысы! — проорал я. — Я дам вам шанс посмотреть настоящий бой. Ставлю пятьдесят баксов на то, что прямо сейчас смогу отделать любого жлоба из тех, что собрались в этом зале.
На секунду наступила мертвая тишина. Зрители соображали, потому как очень немногие могли позволить себе поставить на кон пятьдесят баксов. А потом зашевелился огромный урод, в котором я сразу признал Меч-рыбу Конноли — одного из самых известных задир тех широт.
— Ставлю пятьдесят долларов на то, что ты — лжец! — взревел он, размахивая сотней зеленых.
— Клади деньги и выползай на ринг! — ответил я ему громовым голосом, доставая боксерские перчатки. Я всегда брал их с собой, когда выходил погулять в порт, отчасти для того, чтобы всегда быть готовым выйти на ринг, отчасти потому что боялся, что иначе их украдут.
— Погоди, — прорычал он. — Загляну в раздевалку, а когда вернусь — превращу тебя в отбивную.
Толпа радостно загикала, предвкушая достойное зрелище. Коннолли вразвалочку прошествовал к грязной конуре, которая носила гордое название «раздевалка». Я подозвал к себе букмекера — Спагони. Тот подошел, потирая руки, потому как чувствовал большую прибыль, и ведь самое главное, что это ничего ему стоить не будет.