— Ты хочешь забрать у неё нефритовую обезьяну?
— Я не жажду ничего, кроме как испортить жизнь придурку, который только что напал на меня, попытавшись ограбить. Но если я и в самом деле получу выгоду от этого дела в денежном эквиваленте, то обещаю отдать тебе половину. А теперь поднимай свою задницу, и мой тебе совет: топай назад на нашу калошу, а я прогуляюсь до бара и посмотрю на эту нефритовую статуэтку и на твою красотку в бедственном положении.
Вот так и вышло, что я отправился в американский бар, и там, в задней комнате, нашел девушку, которая ждала, вот только не меня. Она и в самом деле оказалась красавицей, изысканной, вовсе не такой девушкой, какую я думал найти по наводке Джима. Я застал её врасплох: зашел в комнату, снял шапочку и смущенно застыл, в то время как она с любопытством разглядывала меня.
— Ваш друг, Джим Роджерс, не смог вернуться, госпожа Чисолм, — наконец, запинаясь, выдавил я. — Я пришел вместо него.
— Это очень, очень плохо, — закудахтала она. — Я хочу сказать, плохо то, что господин Роджерс не смог прийти. Он собирался занять немного денег, чтобы купить у меня одну безделушку.
— Да, и он послал меня, — проговорил я. — Но денег у меня нет, по крайней мере сейчас. Однако Роджерс сказал, что вы в беде, и, возможно, я подумал, что смогу…
Я вертелся вокруг да около, как дурак, потел, но никак не мог подобрать правильные слова…
— Вы хотите сказать, что желали бы помочь мне? — поинтересовалась госпожа Чисолм.
— Точно, — согласился я. — Пока у меня нет денег, но…
— Пожалуйста, присаживайтесь, — предложила она мне. И когда я сел, она оперлась локтями о стол, положила подбородок на сплетенные пальцы и продолжала: — Ценю вашу доброту, но я не собираюсь ни от кого принимать пожертвование. Мы, Чисолмсы, — люди гордые. Но у меня есть одна вещь, которая стоит много больше, чем я запросила у Роджерса. Получилось так, что я села на мель. Но если бы у меня было пятьдесят долларов, я смогла бы уехать и вернуться к тому, кто ухаживает за мной. Смотрите! — И она поставила на стол передо мной обезьянку из какого-то стекловидного камня, около четырех дюймов высотой. — Вы знаете, что это такое? — поинтересовалась она приглушенным, благоговейным голосом. — Это обезьяна И Хэи!
— Первый раз слышу! — неопределенно поинтересовался я. — Как он попал к вам?
— Это секрет мандарина Тан У, — проговорила она. — На протяжении тысяч лет эта статуэтка была символом власти в Китае. Это был символ манжуров, этакий фетиш Чингисхана, именно ему поклонялся великий завоеватель. Стоит эта статуэтка тысячи долларов. Как музейный экспонат она бесценна. Конечно, вы слышали о мандарине Тан У — военачальнике в Кантоне?
Естественно, я не знал, но не сказал ничего, желая не показаться невеждой.
— Ну… — проговорила она. — В общем, эта статуэтка принадлежала ему, досталась от предков. Согласно традиции, он брал её с собой, выезжая впереди армии — привязывал её к императорскому штандарту. И армия, побеждала. Многие верили, что причина тому — талисман. Но нефритовый сувенир был украден — знаменосец погиб от удара меча разбойника. Вора схватили и казнили японцы, и забрали себе талисман. Он хранился у них много лет. Но недавно один индийский господин, который на самом деле был тайным английским агентом, выкрал талисман. Он продал безделушку моему брату, который переслал её мне. А совсем недавно я узнала, что это и есть И Хэи — нефритовая обезьяна Чингисхана. Я хотела продать её китайскому правительству, но тут Япония напала на Китай… А теперь я должна как можно быстрей уехать в Австралию. Так что мне ничего не остается, как продать нефритовую обезьяну.
— Не здорово, — фыркнул я. — Разве нужно ради того, чтобы получить несчастных пятьдесят долларов, продавать вещь, которая стоит тысячи…
— Ну, если я не получу эти пятьдесят, то потом и тысячи мне будут не нужны. И, видимо, вы не сможете мне помочь…
— Если бы я не плавал по этим морям на самых жалких посудинах, я бы не стал утверждать, что многие могут просто так использовать ваше бедственное положение, — с горечью протянул я. — Только вам этого не нужно. Иначе окажетесь в гамаке в грязном двухярусном кубрике, где полным-полно вшей… Но ведь вы можете получить полмиллиона за эту статуэтку у какого-нибудь старого жида… Стоп, у меня есть идея! — А потом, в упор уставившись на девушку, я продолжал: — Оставайтесь тут еще часа полтора! Не покидайте это место ни при каких обстоятельствах. Я вернусь… И будем надеяться — с деньгами…
Повернувшись, я выскочил на улицу. Я прямиком отправился к бойцовой арене «Тихий час», расположенной в одном из прибрежных зданий. Тут букмекером был Спагони. Оказавшись на месте, я обратился в кассу — окошечко, в котором продавали биллеты. Кассиром оказался здоровенный англичанин с плечами, как кабестаны.