«Стоп» — приказала себе Катя. Она сейчас не в бабушкином доме. Это точно. Тот остался в далеком прошлом островком надежности и уюта. А здесь и сейчас никакой надежности не ощущается. Это, во-первых. Мысли путались, бесновались, наскакивали одна на другую, как льдины в речном заторе.
Она схватилась за голову. «Да что же такое с сознанием?» «Еще раз. Давай, напрягись... Пандемия, ковид, самолечение по методу Юлии Золотаревой, осложнение, двустороннее воспаление легких, больница, безнадежное состояние... ИВЛ, плачущие мама с Валеркой, писк монитора, остановка сердца, смерть...
«Смерть?» — вздрогнула Катя.
«Смерть» — повторила она с какой-то щемящей тоской. А как же мама? Как же брат Валерка? Нет, нет, нет! Я не хочу так! Я не хочу! Выпустите меня! Верните домой!
Кажется, она закричала в голос...
— Ну чего ты? — пробасил кто-то из темноты. — Не изводи себя так-то уж!
— Аааа? — вскрикнула, почти всхлипнула Катя, подавшись назад. Ноги тут же подкосились, и она упала на лавку.
— Кто здесь? — прошептала Катя, вжимаясь в стену. — Не подходите! Я... Я буду кричать!
В ответ в углу завозились, чем-то зачиркали, заискрили. Робкий огонек лучины начал разгонять сумрак.
— Не бось меня, — попытался успокоить ее тот же басок. — Ничо тебе не сделаю.
Лучина разгорелась, высветив говорившего. Васька. Тот самый, который пялился на ее голые ноги, вспомнила Катя. Широкоплечий, кряжистый, детина, с выпуклым лбом, аккуратной бородкой, с горящей щепкой в пудовом своем кулаке.
— А где бабуля? — спросила Катя, быстро моргая.
— Я за нее, — серьезно ответил Василий. — Травы тебе оставила, наказала баню топить.
— Какую еще баню? — медленно сходила Катя с ума. — У нас в квартире...
— Да где я??? — очнулась она наконец. — Что тут вообще происходит??
— Ну, как где, — почесал Василий в затылке, — на болотах мы...
— Что у черного лесу, — добавил он, видя, как округлились девичьи глаза.
— На каких еще болотах? — запнувшись, спросила она.
— На обыкновенных, какие еще болота бывают? Тебя звать то как?
— Э... Катя, — выдавила из себя девушка. — А ты кто?
— Я то? — задумчиво переспросил Вася. — Кузнец здешний. Васька Запрудный.
— Очень приятно, — на автомате сказала Катя.
— Чего тебе приятно? — не понял кузнец.
— Познакомиться приятно, — Катя все еще не верила в происходящее, мозг работал на чистых рефлексах.
— Это хорошо, что приятно, — по своему переложил Вася. — Смирная, значит будешь. Люблю таких.
— Чего ты там себе любишь? — В Катиной голове что-то со щелчком встало на место.
— Смирных люблю, — зевнул Вася. — Покладистых, не балованных... Послезавтра к работе приставлю, а сейчас спи давай.
Катя только успела набрать воздуха, чтобы сообщить, что она думает о предпочтениях кузнеца, но тот сунул лучину в чан с водой и в избе стало темно и страшно до чертиков.
«Это все-таки сон», — настраивала себя Катя на позитив по системе Юлии Золотаревой, — «Завтра проснусь в палате, под ИВЛ, и все будет хорошо...»
Она забралась на лавку, запахнулась в овчину, поджала ноги и, восстановив дыхание по специальной методике зороастрийцев, быстро заснула.
Глава 2
Разбудили ее не свет не заря. Грохнули чем-то железным, и она тут же вскочила, словно ужаленная.
— Сходи, умойся, да завтракать, — прогудел Вася, гремя ухватом в печи. Он ловко подхватил им громадную сковороду и перенес на низенький чурбачок в центре стола.
Катя огляделась еще раз. Изба, овчина, кузнец, серые сумерки за невысоким оконцем, по ногам гуляет сквозняк из-под неплотно прикрытой двери. Короче говоря, никаким позитивом вокруг не пахло. Ни больничной палатой, ни ИВЛ, ни капельницей. Зато одуряюще шкворчала яичница на сале, вкусно затмившая собой кислый избяной перегар.
— А где здесь туалет? — обалдело спросила Катя, забыв про «Доброе утро».
— Нужник, что ли? — равнодушно переспросил Вася, щипцами выхватывая тлеющее полено из зева печи. — С крыльца налево...
— Выкинь на костровище, — протянул он Кате дымящиеся щипцы, — да на ноги в сенях опорки приладь.
Катя в ужасе подхватила сунутые ей тяжеленные клещи и тут же пустилась с ними в пляс, пытаясь удержать разбрасывающую искры головешку.
— Избу мне не спали, — нахмурился Вася, — заполошная!
Он распахнул перед нею дверь, едва успев отобрать летевшие ему в живот клещи.
— Тьфу, безрукая, — вздохнул кузнец, выпроваживая Катю в темные сени.